Ловкость лап

Так и было. Сьюзен плохо умела лгать, что и показали последние дни.

— Эрик не причинял Агате вреда, — продолжала она. — Даже если он был без памяти, он никогда никого бы не ранил.

Я вспомнила о прочитанной статье в новостях. Тогда Эрик покинул место происшествия. Но то был не человек, а Эрик — просто мальчишка в машине, полной других таких же. Я помнила, что значит влияние ровесников.

— Я тоже не думаю, что Эрик причинил вред Агате. Эрик всегда Эрик, даже если этого не помнит.

Сьюзен внимательно посмотрела на меня, улыбнулась и встала. Я тоже поднялась.

— Сьюзен, а ты не видела в руках Агаты коричневый конверт незадолго до смерти?

— Да, а что?

Я не могла выдать Гарри и не хотела говорить ей, что Эрик спорил с Агатой из–за конверта.

— Может, и ничего, но Агата крепко за него цеплялась, а потом он исчез.

— Хочешь, чтобы я спросила Эрика? Он очень беспокоится за Руби.

Может, она узнает больше, чем я.

— Да, пожалуйста. Скажи ему, что это важно. По крайней мере, для Гарри–старшего.

Она кивнула и посмотрела на часы.

— Пойду вниз. Почти пора открываться.

— Сейчас приду, — я собрала посуду в раковину и оперлась на столешницу.

У Эрика случился провал в памяти. Я не лукавила, когда сказала Сьюзен, что не верю, что Эрик мог убить Агату. Но он пил. У него был провал в памяти. И Агата мертва. Мне нужно узнать, с кем был Эрик и куда они ходили. Вопрос в том, как это сделать?

22

Запах куриного супа из мультиварки заполнил весь дом. Я мысленно поблагодарила того, кто изобрёл такую кастрюлю.

— Мы были правы, — сказала я Геркулесу, который составлял мне компанию, пока я переодевалась после тай–чи и наливала себе миску супа.

Оуэн бродил туда–сюда со странным видом, похоже, опять под влиянием весёлого цыплёнка.

— Эрик пил той ночью, когда убили Агату, — я отложила ложку. — Нам надо узнать, с кем и где. Эрик включил режим «Что было в Вегасе, остаётся в Вегасе.» Нам бы пригодились сейчас ваши суперсилы, — последнее слово я прошептала.

Геркулес вдруг заинтересовался задней дверью. Я опять взяла ложку.

— Думаю, Эрик и его друг здесь пить не стали бы. Иначе сейчас уже кто–нибудь об этом проболтался бы. — Я сунула коту кусочек курицы. — Сьюзен сказала, там было шумно, так что я, как и она, думаю, что это бар.

Геркулес поглядел на меня, потряс головой. Что могло означать согласие. Или наоборот. Или он хотел ещё курицы. В конце концов, я же говорила с котом. Но я знала, кто способен помочь.

Мама взяла трубку.

— Привет, котёнок.

— Привет, мам. У меня мало времени, но надеюсь, ты мне кое с чем поможешь.

— Конечно. В чём дело?

— Помнишь того хореографа, ты с ней работала в «Детях и куклах»?

— Хлоэ Уэстин, — тут же сказала мама.

— Она… — я замялась.

— Она была алкоголичкой, — прямо сказала мама.

— Да. — Как теперь объяснить, зачем мне это знать? — У одной женщины в нашей библиотеке муж…

— Достаточно, дорогая, — перебила она. — Ты думаешь, что у него проблемы с алкоголем.

— Как узнать это наверняка?

— От него пахнет спиртным?

— Нет, — я откинулась на подлокотник кресла.

— Это ни о чём ещё не говорит. Я никогда не чуяла запаха спиртного от Хлоэ. От неё всегда пахло жвачкой «Джуси фрут», что, конечно, и объясняет отсутствие перегара.

— Тогда как ты об этом узнала?

— Не считая того, что она являлась на репетиции пьяной и делала гранд–жете в оркестровой яме? — сухо спросила мама. — Она была скрытной, уклончивой. Надолго исчезала, и никто не знал, где она. Повадилась ходить в такую забегаловку, где никому не пришло бы в голову её искать. Она врала, а потом снова врала, чтобы объяснить первую ложь. Ну, и всё такое.

Голова разболелась. Я потёрла запястьем виски.

— Помню, как–то она пропустила репетицию и пыталась рассказывать, что изучала уличные танцы и потеряла счёт времени.

— А на самом деле? — спросила я.

— Всего час на пароме, пила домашнее вино с какими–то новыми друзьями в баре, — засмеялась мама. — Я совершенно уверена, что именно для такого вина изобрели термин «пойло». Но поверь мне, она поплатилась за это. У тебя никогда голова не болела так ужасно, что глаза в кучу?

— Нет… к счастью, нет.

— Я тебе помогла?

— Да. И прости, мне нужно идти, у меня тай–чи.

— Звони мне. Я буду держать за тебя скрещённые пальцы. Люблю тебя.

— Я тоже, — сказала я и повесила трубку.

Судя по словам мамы, я на верном пути. Эрик и его друг, скорее всего, пили где–то в другом месте, не в городе. Вопрос только — где?

Я натянула куртку и сапоги и отправилась на тай–чи. Я опаздывала и всё время смотрела под ноги, чтобы не поскользнуться, и поэтому, завернув за угол, столкнулась с Маркусом — в буквальном смысле.

— Извини, — я отодвинула со лба шапку и отступила на шаг. — Я не смотрела, куда иду.

— Ничего страшного. Это я занял всю дорожку. Я не ударил тебя своей сумкой?

У него на плече висела большая спортивная сумка.

Я покачала головой.

— Куда это ты? — спросил он, когда я перевесила сумку с одного плеча на другое.

— Иду на занятие по тай–чи.

— Я на пристань. Могу пойти вместе с тобой.