Ловкость рук

Бум! Бум! «Мы призраки, тени прошлого, привидения, затравленные всеобщим презрением, с тоской вспоминающие о былом блеске. Повергнутые в прах вечно бесплодные архангелы, над которыми тяготеет рок ненависти к роду человеческому. Мы изменчивы, как Протей. Мы — Икары». Бум! Бум! «Мы сеем цветы с геометрическими лепестками и астральные сегменты...» И снова стук. Нет, не было никакого терпения. Довольно! Довольно! Он зажал уши. «Эй, Танжерец, не притворяйся спящим, я знаю, что ты еще не спишь». Ладно. Он встал и оглядел заспанными глазами комнату. Не прошло и получаса, как он завалился спать, а друзья уже пришли мешать ему. «Сейчас, сейчас!» Он открыл дверь и раздраженно уставился на Кортесара.

— Можно узнать, что тебе нужно? Или ты считаешь, что сейчас самое время будить друзей?

Не говоря ни слова, Кортесар схватил Урибе за шиворот и поволок к окну. Отдернул занавески. На Урибе еще было бархатное пальто с двумя рядами перламутровых пуговиц и меховым воротником, который он поднял до ушей. Лицо у него было бледное, сонное, как у давно не спавшего человека.

— Уже час. По-твоему, рано?

С тех пор как они познакомились, он пришел сюда впервые и, как всякий вновь пришедший, удивленно поднял брови. В огромной комнате совсем не было свободного места. Четырехметровые стены сплошь были увешаны гравюрами, вырезками из газет и журналов, косынками, афишами, возвещавшими о бое быков и ярмарках, фонариками и масками. Умело спрятанные крючки в резном деревянном потолке поддерживали сказочную флотилию парусников и каравелл, которая словно плыла по воздуху. На кровати, точно охраняя ее покой, лежала, распластав лапы и скаля зубы, шкура леопарда. Многочисленные столики и тумбочки были завалены грудами всевозможных предметов, будто кто-то небрежно разбросал пригоршни семян, которые проросли, превратившись в чудовищные растения, всюду валялись стеклянные шары, тубы с лаками и красками, чучела птиц; в углу виднелась музыкальная шкатулка с золоченой эмблемой Свободы.

Церемониальные встречи были одним из любимейших развлечений Танжерца. Он выставлял на обозрение всевозможные бумажные фонарики и нарядные абажурчики. Маски у него тоже светились, в глазницах торчали лампочки, обернутые в шелковистую бумагу. На иронический вопрос посетителя, чем он еще может похвастаться, Танжерец обычно открывал один за другим ящички бюро, где скрывался целый арсенал чудесных безделушек и забавных вещичек: талисманы, подковы, набор звездных каменьев, топазы, гранат, гиацинт, нефрит, рубин, сапфир, коралл, ляпис-лазурь и янтарь. В различных цветных конвертах были разложены составные части рецептов святого Сиприано, у него имелись астрологические доски, а также все необходимое для заколдовывания курицы и для вызова дьявола в расшитом галунами красном фраке, в желтом жилете и клетчатых штанах. Однако приход Кортесара только раздражил Урибе; у него не было никакой охоты показывать свои сокровища. Он протер глаза и, удивленно подняв брови, оглядел друга.

Придя домой, Урибе нашел у себя на кровати записку хозяйки: «Сеньорита Анна хотела повидать вас сетюдня в полдень. Она просит позвонить ей по телефону 67218». Прекрасно. Ему не оставалось ничего, как только подчиниться. Но прежде следовало бы предупредить Агустина. Может, он не знал о намерениях Анны, и лучше было бы избежать неприятностей.

Танжерец задумчиво погладил рукой мягкий мех на лацканах пальто. «Да,— подумал он,— пускай хоть сдохнет. Мне плевать». Не смог пойти, и все. Был слишком пьян. Он взглянул на Кортесара. Тот держал в руках стеклянный шар с цветными прожилками: казалось, шар светился изнутри своим светом. Зачем пришел Кортесар? Что он хочет сказать? Безотчетный страх заставил Урибе заговорить первым.

— Этот шарик я стащил в Барселоне любопытным образом. Возвращался с загородной прогулки домой, как вдруг заметил в витрине одной лавочки разноцветные шары. И хотя у меня не бь!ло денег, я, не раздумывая, вошел в лавку. Хозяйка, белокурая датчанка, страдала нервным тиком: она непрерывно моргала. Я уселся перед ней, раскрыв на коленях сумку так, чтобы загородить стол с шарами, и, всякий раз как хозяйка закрывала глаза, тащил один шар.

Весь съежившись, прижав руки к бокам, Урибе стискивал потухшую сигарету в маленьких пальцах. И снова у него возникла мысль, что Кортесар пришел сообщить какую-то новость, рассказать очередную выходку «чумного дня». А может быть, просто хотел разузнать... «Дай бог, чтоб это было так,— думал Урибе,— дай бог, дай бог». Ok остановился, словно желая передохнуть, а на самом деле придумывал новую историю. После утреннего происшествия он чувствовал себя униженным, и теперь ему хотелось свести счеты с судьбой.