Ловкость рук

Лет десять тому назад, когда Кэрри была молодой помощницей окружного прокурора по гражданским делам, Хорас Блэр попал под суд за вождение в нетрезвом виде. Она выступала от лица обвинения, и Хорас по уши влюбился в эту женщину — и долго и упорно домогался ее. Их брак стал скандалом десятилетия в кругах, где привык вращаться Хорас. Все считали, что Кэрри вышла за Блэра по расчету, из-за денег, и знакомые Блэра не скрывали своего неодобрения. Слухи эти доходили и до ушей Бенедикта, и он знал, что вскоре жизнь супруги миллионера превратилась в сущее мученье. Высшее общество презирало Кэрри, ее друзья ощущали неловкость в ее присутствии. Ходили слухи, что Кэрри проводит больше времени в своем офисе, нежели в роскошно обставленных комнатах особняка Хораса.

Бенедикт проскользнул к столику и уселся прямо напротив Блэр. Та не обрадовалась, увидев его. Она слишком хорошо знала Бенедикта, чтобы прельститься его модельной внешностью, поскольку понимала, что за ней скрыто. В прокурорских кругах Бенедикта считали высокооплачиваемым наемным любовником, этаким альфонсом, расставшимся с этикой и моралью еще в юридическом колледже. Впрочем, в профессиональных его способностях никто не сомневался. Ему удалось выиграть несколько весьма сложных дел. А вот способ, с помощью которого он их выигрывал, заставлял брезгливо морщиться. Когда его клиентом был человек, плативший самые высокие в стране налоги, или же член банды Николая Орланского, из хранилищ исчезали доказательства, а свидетели загадочным образом пропадали или же жаловались на полную потерю памяти. Впрочем, пока что никому еще не удавалось доказать, что он мухлюет, схватить, что называется, за руку, однако от многих дел Бенедикта дурно пахло.

— Привет, Кэрри, — сказал Бенедикт. — Мне показалось, видел тебя на этом сборище у Рэнкина и Ласка. Ты, должно быть, там всех знаешь. Разве они не Хораса представляют?

— Чего тебе надо, Чарли? — устало спросила Кэрри, слишком поглощенная своими мыслями, чтоб соблюдать правила этикета.

— Просто увидел, сидишь тут, грустишь… Вот и решил развеселить тебя.

— Спасибо, но предпочитаю побыть в одиночестве.

— Ладно, понял. Но у меня есть к тебе одно деловое предложение.

Слегка склонив голову набок, Кэрри изучающе уставилась на Бенедикта.

— И что же это?

— Одна из твоих марионеток, Мэри Магуайр, выступает обвинителем по делу Кайла Росса, сына Девона Росса.

— Не пройдет, Чарли. Этот чертов подонок пытался соблазнить тринадцатилетнюю девчонку, давал ей кокаин. А потом хотел подкупить полицейского. А его отец делал завуалированные угрозы Мэри. Все это выльется в обвинительный приговор, и лично я постараюсь, чтобы ему влепили по максимуму.

— Ладно, что ты, притормози. Просто очередное дело. И не стоит принимать все так близко к сердцу.

— Можешь передать своему клиенту, что именно так я его и принимаю.

— Ты забываешь, Мэри Магуайр еще совсем зеленая. Я могу сожрать ее с потрохами. И никакого приговора не будет.

— Мэри хоть молоденькая, но умница. И никаких доводов и свидетелей защиты у тебя не найдется.

Бенедикт достал из кармана колоду карт, веером разложил их на столе. Он использовал этот отвлекающий маневр, чтобы незаметно для Кэрри поднести руку к ее бокалу, разжать ладонь и подбросить таблетку.

— Я вот что тебе скажу, — начал Бенедикт. — Давай решать проблему как цивилизованные люди. Ты выберешь карту, и не говори мне, какую именно. Если я не угадаю — заявлю о виновности парня. Если наоборот — ты выходишь из игры.

Кэрри откинула голову и расхохоталась.

— Нет, это уж слишком!

Бенедикт улыбнулся.

— Вот, видишь, мне удалось излечить тебя от хандры. Ты выглядела такой несчастной, когда я тебя заметил, вот и подумал — надо что-то сделать, чтобы тебя развеселить. И мне не придется уговаривать тебя бросить это дело, потому что я всегда могу угадать карту.

— Разве? Что ж, давай посмотрим.

Бенедикт сделал над рассыпанными по столу картами несколько пассов, затем собрал в колоду. Кэрри вытянула одну, посмотрела. Бенедикт попросил сунуть карту обратно в колоду, что Кэрри и сделала, а потом отпила из бокала. Бенедикт перетасовал карты, положил на стол, снова сделал над ней несколько пассов. Потом посмотрел Кэрри прямо в глаза. Та отпила еще глоток, поставила бокал на стол.

— Это тройка треф? — спросил Бенедикт.

Кэрри торжествующе злобно улыбнулась.

— Нет.

Бенедикт нахмурился. Закрыл глаза, крепко прижал к вискам кончики пальцев. Потом открыл глаза и смотрел как-то неуверенно.

— Это бубновый валет?

— Тебе следует больше практиковаться, Чарли, — заметила Кэрри.

— Черт, у меня этот фокус всегда получался без осечки. Так что за карта?

— Семерка червей.

Бенедикт вздохнул. Потом вдруг смутился.

— Эй, послушай-ка, — сказал он, — а что за карта у тебя под бокалом?

Кэрри посмотрела. Да, действительно, под бокалом с остатками бурбона рубашкой вверх лежала игральная карта. Она достала ее, перевернула. Бенедикт так и расплылся в улыбке, видя, как Кэрри недоуменно вертит в пальцах семерку червей.

— Как ты это сделал? — спросила она слегка заплетающимся языком.