Ловцы человеков

– Пардон, пардон, а творческий псевдоним, кажется, у вас – Секстеррор? – пошутил Владимир.

– Нет, Трахтерман.

– О! Иван Трахтерман! Это звучит солидно! Хотя Иоанн было бы лучше…

– Я подписываюсь не Иван, а Иудей.

– Ну, это очень современно…

– Да, на всех светских тусовках – сразу всеобщее внимание, – с видом знатока сказал журналист, сделал несколько снимков, задал несколько несущественных неловких вопросов, на которые получил краткие ответы от Владимира. Игорь молчал.

– А дайте мне фразу, такую, чтобы я ее показательно процитировать смог, – попросил Иван-Иудей.

– Обыграйте как-нибудь слово «Светлый». Дайте, например, заголовок «Свет, который дал Светлый» или еще как-нибудь.

Владимир так и не дождался, когда Игорь заговорит с «акулой пера», насочинял ему несколько чудесных историй и отправил обратно. Подействовала его работа или что-то иное, но с утра по-прежнему к калитке приходили люди, и число их чуть подрастало. Антон не забывал повторять всем приходящим, что скоро состоится первое публичное выступление Игоря, просил прийти их самих и привести знакомых. Благодаря этому, по его ожиданиям, на первое выступление должно было собраться не менее пары сотен человек.

– Вход будет платный, кроме первого раза, и не дешевый. Пусть сразу воспринимают тебя, как профессионала, побывать у которого престижно, – напутствовал накануне Игоря Владимир. – Не бойся, что нет четкого плана. Пара ошеломляющих заявлений – и работай на личности. Главное запомни: на публике надо вести себя как в драке: сначала противника ошеломи и испугай, потом сразу повали и кулаками обрабатывай без остановки ни на секунду до его полного вырубания. Это только в кино все в обратном порядке показывают, да алкаши морды по полчаса друг другу бьют, потому что им процесс важен, а не результат. Исход настоящего боя решается в первую его секунду. Самый известный воин за всю историю самураев убил на поединках двести человек и почти всех – первым ударом.

Выступать пришлось Игорю в том же зале, где еще не так давно выступал безвременно покинувший своих вечно обреченных клиентов Святослав. При этом Владимир позаботился, чтобы никто из тех, кто «работал» на выступлениях Святослава, не попал в поле зрения «идущих на Светлого».

На это первое выступление Игоря пришло не так уж много людей. Вышел на сцену тот как будто без всякого волнения.

– Здравствуйте, – безыскусно и негромко произнес он и улыбнулся. – Я обладаю некоторыми способностями и хочу сейчас впервые опробовать их при стечении людей и при свидетелях, – начал он и все-таки запнулся от волнения. – Я чувствую, что мое призвание состоит в том, чтобы открывать что-то людям.

Игорь замолчал на секунду.

– Я жил как обычный человек, и в одно утро стал чувствовать, как в каждом из нас живет своя боль или радость. И люди сами часто не могли раньше сформулировать то, что я говорил им об этом. Оказывается, часто они сами не ведают, что творится в их душе. Но должна же быть какая-то общая для всех мудрость, чтобы человек, применив ее, смог разобраться… Я давал кому-то короткие советы, но эта общая мудрость пока недоступна мне, и я сам ищу ее…

– Ой, не то! – прошептал за кулисами Владимир, оценив скучающие лица людей в зале. – Я ж сказал, сначала ошеломить надо....

Игорь говорил, но было заметно, что слова эти пропускаются, как обычное ничего не значащее скучное вступление. Публика явно ждала действа.

– Вот вам, например, мужчина, – обратился, наконец, Игорь к одному из сидящих в первом ряду, – я могу открыть, почему вы не хотите встречаться со школьными друзьями. Вас приглашали на встречу недавно.

– И почему?

– Вам кажется, что они считают вас неудачником после того случая, который произошел с вами сразу после выпускного вечера. Но они ведь уже не школьники – научились понимать и прощать других. Поэтому идите на юбилейную встречу вашего класса через месяц и ничего не бойтесь. Ваши одноклассники сами рады будут вам рассказать о своих таких же неудачах.

Мужчина усмехнулся, произнес:

– А я вроде не просил об этом говорить.

Люди начали негромко переговариваться. Игорь обратился к другому человеку, но тот взмахнул руками, отказываясь чего-то слушать о себе.

Выступление кое-как протянулось еще полчаса, но было явно провальным.

– Все пропало? – спросил Антон Владимира, когда они ехали домой.

– Не знаю. Может, мы просто поторопились или ошиблись с форматом работы, – ответил тот. – Ищем другой. Если сделана ошибка – примем ее достойно как неизбежность.

Прими достойно то, что неизбежно, – так, кажется, сказал палач-отравитель, протянув две с половиной тысячи лет назад чашу с ядом афинскому Сократу, осужденному толпой за раздражающие ее разговоры?

Глава 3

– Я надеюсь, вы не забываете, что нельзя никоим образом выдавать никакие данные о своем прошлом и вообще всякие подробности о своей личности? – напомнил в один из вечеров Владимир.

– Помним, но если спросят? – ответил Антон.

– Просто молчите. Самое интересное всегда говорит именно воображение человека. А ему надо лишь чуть-чуть подсказывать и лучше не прямо…

– Это как?