Ловцы душ

   - Ну, мне пора. Сейчас придет твоя маленькая хозяйка. Ты береги ее.

   Уца согласно заурчала, я потрепала ее пятнистый загривок и поцеловала в пушистый лоб. Надела невидимость и вовремя: кусты расступились, и на поляну вышла девушка лет пятнадцати.

   - Уца! - крикнула она и кошка, недоуменно оглянувшись, потрусила к ней.

   Я смотрела на Майану и любовалась: как же она красива, а главное, чиста. Длинные густые волосы цвета золотой пшеницы, удивительно милое лицо с нежной, детской улыбкой. Глаза будто прозрачные и светятся изнутри. Да, в такую нельзя не влюбиться. Она притягивает, к ней хочется прижаться, закрыть глаза и пить ее силу, щедро раздариваемую миру.

   - Благословляю тебя, - прошептала я, и она испуганно оглянулась. Нахмурилась, подумала о чем-то, но тут же отбросила сомнения, понеслась по тропинке вверх, раскинув руки. Уца устремилась за ней, напоследок оглянувшись на меня. Я помахала ей, она склонила голову, прощаясь, и прыжками догнала Майану.

   Я встряхнула головой. Ну, еще одно дело. Развела руки и шагнула в полутьму дворцовой библиотеки.

   Я знала, что застану его здесь. А он совсем такой же - совсем не изменился. Только тут загоревший, и волосы чуть светлее и длиннее. Такой же красивый. Обнаженный торс с рельефными мышцами, предплечья перехвачены золотыми браслетами, ноги скрыты длинной полупрозрачной тканью, собранной на манер шароваров. Когда я вошла, он задумчиво изучал темный от времени потрескавшийся свиток, испещренный мудреными знаками. Обернулся, почувствовав дуновение ветра, всмотрелся - но я по-прежнему была невидима. Подошла ближе, вдохнула его запах, родной, знакомый, с тонкими нотками горьких трав, душистых масел и экзотических цветов. Не удержалась, коснулась губами его губ, упругих, маняще-влажных. Он отпрянул, прижал руку к губам.

   - Кто здесь?

   Я понимала его, хоть и говорил он на древнем языке.

   - Скоро мы встретимся, - прошелестел мой голос и тихий смех. Уходя, я обернулась, увидела его удивленно распахнутые глаза.

   - Прощай, Тимнеон.

   Сережа лежал на больничной кровати, бледный и спокойный. Мой спящий правитель. Пришло время проснуться. Я сняла кислородную маску с его лица, коснулась губами камня, вдохнула душу любимого и, прильнув к его губам, выдохнула в них. Его грудь поднялась еле ощутимо, сердце забилось быстрее, ресницы дрогнули. Я, взяв его лицо в ладони, исступленно целовала его, пока не почувствовала ответное движение губ. Заплакала - как же иначе? Он открыл глаза.

   Я отошла, чтоб дать врачам сделать все полагающееся. Увидела и вбежавшего в палату Максима, сонного. Вытаращился на Сергея, всплеснул руками и принялся приплясывать, такой смешной - большой, накаченный, а как ребенок прыгающий. Врачи отгоняли его, но без энтузиазма - сами улыбались.

   Сергей тоже улыбался и смотрел туда, где стояла я. Медленно прикрыл веки и вновь открыл, будто говоря: я знаю, вижу тебя, любимая.

   - Ну надо же, чудо какое! - шепнула медсестра врачу. - В один день два коматозника очнулись! Ждите теперь премии, Александр Евгеньевич.

   - Да, Зоенька, медицина творит чудеса,- ответил молодой доктор, а я незримо коснулась его виска пальцем. Его взгляд смягчился, и он смущенно спросил у девушки:

   - Кстати, давно хотел спросить: не согласились бы вы, скажем, пообедать со мной?

   Зоя вспыхнула румянцем.

   - Я? С вами? Ну конечно! Ой, то есть, соглашусь.

   Я улыбнулась, отошла от них - пусть теперь разбираются сами.

   Все так же невидимая, прогулялась по коридорам больницы, раскинув руки, как птица - крылья. Я пела какую-то нехитрую мелодию, пришедшую на ум, и чувствовала: все, кто сейчас лечится здесь, внезапно ощутили резкое улучшение.

   Палата Ловца пустовала. Впрочем, я и не ожидала, что он останется здесь. Ему тоже нужно подумать.

   Я вернулась в охотничий домик. Мои домашние только проснулись, тетя Маша уже хлопотала у печи, Глеб, по обыкновению нахмурясь, набивал трубку душистым табаком и уже о чем-то бурчал. Девушки, Надя и Марина, шутливо дрались у таза с холодной водой, брызгаясь друг на друга. Таня сидела на подоконнике, обхватив колени руками. Я подошла к ней, обняла со спины, положила голову ей на плечо. Она счастливо вздохнула, прикрыв глаза.

   В кармане Глеба зазвонил телефон, он схватил трубку:

   - Алло! Да, Максим! Что?! Не может быть!

   Растерянно опустил руку с трубкой, и на испуганные взгляды родных сказал:

   - Сережа проснулся.

   На мгновение повисла тишина. Тетя Маша прижала к губам руку, перепачканную в муке, на глазах ее выступили слезы.

   - Сережа проснулся! - завопил Глеб, подхватил девчонок, закружил по комнате. - Ай да Аня! Ай да молодчина!

   Тетя Маша присоединилась к мужу и дочкам, обняла их и самозабвенно рыдала.

   Таня положила руку поверх моей, склонила голову так, что мы соприкоснулись висками и прошептала:

   - Я в тебя верила. И верю.

   - А я люблю тебя, - шепнула я ей.

47

   В Белоозерске нам устроили пышную встречу. Улицы были заполнены людьми, будто в городок въезжала свадьба. При виде нашего кортежа из нескольких машин все принялись улюлюкать, махать руками, кричать. Детишки прыгали, взрослые улыбались, многие крестили наш путь.