Ловцы книг

Потом Самуил раздавал подарки. Он долго и тщательно их выбирал. Непростая задача – и удивить, и порадовать, и не выдать себя. Только с Юрате легко, ей сигары из Тёнси, она сама их просила, и вообще всё знает о наших делах. Но остальные, при всём уважении, вряд ли готовы вот так сразу в честь праздника ужиться с идеей о множественности миров. А даже если готовы, всё равно сообщать информацию о Содружестве Девяноста Иллюзий жителям цивилизаций типа ТХ, ЫШ, ММ, РЬ (и ещё восемнадцать, если не ошибаюсь, групп, согласно классификации Большого Издательского совета) строго запрещено. Среди Ловцов, конечно, вряд ли отыщется такой, кто ни разу в жизни не нарушил ни единого правила техники безопасности. Но на то и правила, чтобы нарушать их только в случае крайней необходимости, а не по пустякам.

Самуила выручил фермерский рынок. Там домашнее вино на разлив в бутылках без этикеток, сыр завёрнут в бумагу, инициалы мастера, буквы нездешнего алфавита на самодельной посуде вполне сойдут за красивый фирменный знак, а конфеты можно аккуратно переложить в коробки без надписей. И шарф, который он выбрал для Даны, выглядит как вполне обычный, просто очень красивый и тёплый шарф, а что полосы – зелёная, жёлтая, синяя – в честь радуг над Козни, совершенно не обязательно объяснять.

Подарков он нарочно набрал с запасом – чёрт их знает, как они празднуют, вдруг в «Крепости» сегодня толпа. Но Рождество в Литве – домашний праздник, когда за столом собирается вся семья. Поэтому кроме Юрате, Артура и Даны здесь были только старик Три Шакала, Труп, который не смог уехать в Германию, и Наира, не попавшая к родителям в Ереван. Им и достались подарки. Каждому – много. Счастья, по выражению Даны, полные штаны. А самым счастливым был сам Самуил, которому в силу особенностей судьбы и профессии редко удаётся играть любимые роли феи-крёстной и всеобщего старшего брата. Будь его воля, он бы сюда (и не только) ежедневно подарки мешками носил.

– Ну ты Санта, конечно, – резюмировала Юрате, наконец доварившая пунш. – И волхв что надо. И будем считать, добрый знак.

– По-моему, – сказала Дана, кутаясь в новенький шарф, – за твоё внезапное появление надо нарисовать благодарственное ретабло. Святому Николаю, собственно. Явно же по его ведомству происшествие. Он тебя, сто пудов, и прислал!

– Я могу! – обрадовался Артур. – Меня, было дело, водили на арт-терапию. Когда родители так испугались, что со мной всё внезапно стало в порядке, что решили срочно лечить. Было здорово. То есть, мне нравилось, а терапевтам – не очень. Я такую жуть рисовал, что мне чуть не влепили новый диагноз. Но для ретабло, по-моему, самое то. В Мексике мог бы сделать карьеру! У нас есть бумага или картон?

Разрезали пустую коробку, порывшись в сумках, ящиках и карманах, нашли три чёрных ручки, две синих, зелёный карандаш, красный фломастер и жёлтый прозрачный маркер. Артур рисовал, все, столпившись вокруг, давали советы, Наира требовала изобразить её в бальном платье, а не в домашних спортивных штанах, конъюнктурщик куница Артемий сидел на плече Самуила, сообразив, кто тут сегодня самый любимый и главный гость. Вразнобой диктовали художнику: «Дана, Артур, Юрате, Три Шакала, Наира, Труп, куница Артемий и котик Раусфомштранд благодарят святого Николая Чудотворца за визит марсианина с Юпитера Самуила, который пришёл к нам с подарками в канун Рождества». Три Шакала, добрый католик, говорил: «Это вы хорошо придумали! Вот теперь у меня праздничное настроение, как будто в костёл сходил». Труп требовал вставить перед именем Наиры эпитет «прекрасная», Наира кричала: «Не надо, пусть это будет секрет!» В итоге решили назвать «прекрасными» всех. «Прекрасная Дана», «прекрасный Артур», и так далее. «Прекрасного Чудотворца прекрасно благодарят». Так хохотали, что Самуил почувствовал себя пьяным прежде, чем попробовал пунш.

Поскольку в «Крепости» не нашлось ни липучек, ни кнопок, готовое ретабло прибили к стене здоровенным гвоздём. И наконец подняли бокалы. В смысле, разномастные кружки с пуншем. За тебя! – говорили все Самуилу. – За Рождество! За жизнь! И за нас.

– Пунш зашибись получился, – сказал Самуил, поставив пустую кружку на стол. – И всё остальное. Такое счастье! По уму, это я должен был ретабло нарисовать. Спасибо, что когда я пришёл в «Крепость», мне тут все обрадовались и угостили рождественским пуншем. И согласились подарки взять.