Ловцы пыли

– Утро, – машинально поправила Ольга, – утро вечера мудренее. Сейчас схожу в магазин для Наташиной мамы. И надо узнать про похороны. Ее же надо хоронить! А я еще никого… Не знаю, как это… хоронить.

И, схватив сумочку, Ольга стремительно выскочила из конторы, чтобы выплакаться без свидетелей.

Соседка Коробовых открыла дверь не сразу.

– Что вы бегаете беспрестанно? – ворчливо спросила она, держась рукой за дверную цепочку, видимо, для надежности.

– Здравствуйте! Простите, как вас звать?

– А зачем тебе? – враждебно спросила соседка Коробовых.

– Нельзя же без имени, – растерялась женщина. – Меня вот звать Ольга… Ольга Николаевна. А Клавдия Ивановна не в больнице? – спросила Ольга в появившуюся щель.

– Здрассте! – наконец-то поздоровалась соседка из-за закрытой двери. – Нет, Клава дома. Сказала, помирать будет здесь. И мест нет в больнице. Ей сказали подождать, когда место освободится. – Голос звучал настороженно.

– Разве в городе нет хосписа?

– Не слышала о таком. А что надо-то?

– Я помочь хочу Клавдии Ивановне. Как я могу попасть к ней? Я продукты купила.

– Продукты давай.

– Я хочу еще обсудить похороны. Мне говорить с вами о… похоронах? – нерешительно спросила Ольга.

– Не, с похоронами я не знаю. Подожди, сейчас Клаву спросим.

Соседка прикрыла дверь, чем-то зашуршала, брякнула и вышла на лестничную площадку.

– Тетей Фаей меня зови, – сказала она, открывая квартиру Коробовых.

Из небольшой прихожей шли двери в две комнаты. Та, что прямо напротив входа, была закрыта. Дверь слева – распахнута. В нос Ольги ударил тяжелый запах немытого тела и лекарств, а соседка с порога громко заговорила:

– Вот, Клава, привела начальницу Наташеньки. Она продукты принесла. Ты хоть как там? Жива?

– Здравствуй, Фая! Заходи, – донесся слабый голос.

На вешалке Ольга увидела пальтишко Наташи, у порога стояли сапожки девушки, и от жалости сердце подпрыгнуло слезным комком.

Соседка толкнула Ольгу в спину:

– Туфли-то сымай и иди в комнату. Наташенькина-то вот эта была, – и она ткнула пальцем в закрытую дверь. – А мы – в Клавину.

Комната оказалась небольшой. Справа, изголовьем к стене, стояла кровать, на которой полулежала женщина с измученными глазами и спутанными волосами. Рядом с кроватью стоял холодильник, с другой стороны находился столик с фотопортретом Наташи в золоченой рамке, пультом от телевизора и телефоном. В левой стороне комнаты, в углу, стоял большой стол, окруженный мягкими стульями, а у окна, на тумбе – большой телевизор.

– Вот, Клава, это Наташенькина начальница, – бодро заговорила тетя Фая. – Она продуктов тебе принесла, я все составлю в холодильник. Ты голодная, поди…

Тетя Фая стала неторопливо вынимать продукты из пакета, она разглядывала каждую упаковку и ставила все на большой стол. Задыхающаяся от спертого воздуха Ольга растерянно молчала, стоя на пороге комнаты. Заметив, как жадно смотрит на стол больная, схватила пол-литровую бутылочку йогурта, крутанула крышку и, подойдя к кровати, протянула той:

– Пейте! Или вам помочь?

– Я могу… сама, – проговорила Наташина мама и, сжав ладонью бутылочку, стала торопливо пить.

Подержав бутылку перевернутой еще какое-то время в надежде на последние капли, она с сожалением отдала ее Ольге и прошептала:

– Вкусно… Спасибо…

В углах рта женщины остались молочные полосы. Ольга суетливо достала из сумочки косметические салфетки и аккуратно промокнула молочные капли.

– Можно, я найму для вас сиделку? – нервно заговорила она, чувствуя, что вот-вот заплачет. – И еще позвоню в клининговую компанию, они тут все вымоют и выскоблят, можно?

– Убрать, оно, надо, – подала голос соседка, – а сиделка не нужна. Лучше мне плати, я буду за Клавой смотреть. Да, Клава? Мы вместе и поговорим, и о Наташеньке поплачем… Я Клаве очень помогаю. Вон сулему принесла, чтобы лечиться.

– Что вы говорите, тетя Фая! – воскликнула Ольга. – Как вы помогаете? Вы бы хоть окно открывали! Тут же от одной духоты можно умереть.

Боясь свалиться в обморок, она решительно подошла к окну и распахнула створки. Наклонившись над подоконником, жадно вдохнула несколько раз и выпрямилась. Обернувшись, увидела красные пятна на щеках Наташиной мамы и поняла, что той стыдно за свою немощь. А губы тети Фаи тряслись от обиды:

– Как же я окно открою? – забормотала она. – Мне же тяжело…

Ольга вздохнула и сложила продукты со стола обратно в пакет, подошла к холодильнику и быстро расставила все по полкам. Творог, йогурт, булочки, вымытые заранее яблоки и бутылку питьевой воды приспособила на маленький столик у кровати, принесла из кухни тарелки и ложку.

– Ну вот, Клавдия Ивановна, я буду к вам приходить. И наш кассир Миша придет. Наташа, наверное, о нем рассказывала: они вместе работали. Я обязательно узнаю насчет сиделки. Вы простите, я спешу, – Ольга подошла к окну и закрыла створки. – До свидания. – И она направилась в прихожую.

– Куда ты побежала? – вслед ей заговорила тетя Фая. – Ты ж про похороны хотела спросить! Клава, она мне обещала взять похороны Наташеньки на себя! Я ведь потому ее и привела. Не для того же, чтоб она командовала!