Ловушка

Однако место оказалось приятным. Молодой официант со Среднего Запада, пытавшийся говорить с французским акцентом, тепло их приветствовал и усадил за столик, выходящий в освещенный свечами сад. Здесь был фонтан, который подсвечивался снизу, а деревья освещались прожекторами, прикрепленными к стволам. На столах лежали льняные скатерти и настоящее столовое серебро. Ричер заказал американское пиво, Джоди предпочла «перно» и воду.

— Здесь очень мило, правда? — заметила Джоди.

Он кивнул. Ночь была теплой и тихой.

— Скажи, как ты себя чувствуешь? — спросил Ричер.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Я чувствую себя хорошо.

— Насколько хорошо?

Она смущенно улыбнулась.

— Ричер, ты хочешь что-то выведать.

Он улыбнулся в ответ.

— Вовсе нет, просто я кое о чем подумал. Ты чувствуешь себя спокойно?

— Да.

— В безопасности?

Она кивнула.

— Как и я. Мне здесь спокойно, я не ощущаю никакой угрозы. И что же это значит?

Появился официант с выпивкой на серебряном подносе. «Перно» было в высоком стакане, и он подал его вместе с настоящим французским кувшином для воды. Пиво плескалось в запотевшей кружке. В таких местах не подавали бутылок с длинным горлышком.

— И что же это значит? — спросила Джоди.

Она добавила воду в стакан с «перно», и янтарный напиток стал приобретать молочно-белый цвет. Джоди слегка встряхнула стакан, чтобы жидкости быстрее перемешались. Ричер уловил сильный запах анисового семени.

— Это значит, что здесь не происходит ничего серьезного, — ответил Ричер. — Вероятно, речь идет о небольшой операции, которую проворачивают в Нью-Йорке. Там мы нервничали, но здесь чувствуем себя спокойно.

Он сделал большой глоток пива.

— Но это всего лишь чувства, — возразила Джоди. — Они ничего не доказывают.

— Верно. Однако чувства меня убеждают. И у нас есть достаточно серьезные доказательства. Там нас преследовали, на нас дважды нападали, а здесь никто не обращает внимания.

— Ты проверял? — с тревогой спросила Джоди.

— Я всегда проверяю, — ответил Ричер. — Мы не торопясь прогуливались по набережной. И никто нас не преследовал.

— Ты не обнаружил слежки?

— У них было двое типов, которых я видел в Ки-Уэсте и в Гаррисоне. Кроме того, есть еще парень, который водит «сабурбан». Мне кажется, что больше у них никого нет, в противном случае они бы продолжали нас разыскивать. Значит, это небольшой отряд, базирующийся в Нью-Йорке.

Она кивнула и сказала:

— Я думаю, это Виктор Хоби.

Вернулся официант с блокнотом и карандашом. Джоди заказала паштет и ягненка, а Ричер выбрал суп и pore aux pruneaux[14] — в детстве у него всегда был такой ланч по воскресеньям, если его матери удавалось раздобыть свинину и чернослив в тех отдаленных местах, куда их забрасывала судьба. Это блюдо пользовалось популярностью на берегах Луары, и, хотя мать Ричера родилась в Париже, она любила готовить его для своих сыновей, полагая, что таким образом приобщает их к французской культуре.

— Нет, я не считаю, что это Виктор Хоби, — возразил Ричер.

— А мне кажется, что за всем этим стоит именно он, — продолжала Джоди. — Возможно, он остался в живых и с тех пор где-то прятался. А теперь не хочет, чтобы его нашли.

Ричер покачал головой.

— Я думал так с самого начала, но у него другие психологические характеристики. Ты читала его досье. И письма. Я рассказывал тебе о том, что говорил про Хоби его старый приятель Эд Стивен. Он был честным и прямолинейным парнем, Джоди. Немного скучным, но совершенно нормальным. Я не могу поверить, что он мог бросить своих родителей и не навещать их тридцать лет. Почему он так поступал? Я не вижу причин. Это не сходится с тем, что нам о нем известно.

— Может быть, он изменился, — не сдавалась Джоди. — Папа говорил, что Вьетнам менял людей. Обычно к худшему.

Ричер нахмурился.

— Хоби умер, — уверенно сказал он. — В четырех милях к западу от Анкхе, тридцать лет назад.

— Он в Нью-Йорке, — настаивала на своем Джоди. — Он прячется в Нью-Йорке и не хочет, чтобы его нашли.

Он стоял на террасе на тридцатом этаже, опираясь на перила спиной к парку. Возле уха он держал трубку телефона — Хоби продавал «мерседес» Честера Стоуна одному типу в Куинсе.

— У меня есть на продажу еще и БМВ, — говорил он. — Восьмая серия, двухдверный. Сейчас он в Паунд-Ридже. Я готов отдать его за половину цены, наличными, завтра.

Он замолчал, прислушиваясь, как его собеседник втягивает в себя воздух через зубы, как всегда делают продавцы машин, когда ты начинаешь говорить с ними о деньгах.

— Пусть будет тридцать штук за обе машины, наличными, завтра.

Тип из Куинса согласился, и Хоби двинулся дальше по мысленному списку.

— Могу также предложить «тахо» и «кадиллак». Скажем, сорок штук, и можешь забирать любую из этих машин. Выбор за тобой.