Ловушка

В Таиланде все было иначе. Казалось, он попал в каменный век. Впрочем, здесь имелись дороги и повозки. Однако люди отличались от жителей Камбоджи. Постоянно что-то бормочущий, израненный человек с гробом вызывал у них жалость и легкую тревогу. Они не видели в нем угрозы. Его подвозили в старых грузовичках, и еще через две недели он оказался в сточной яме, где скапливались нечистоты со всего Дальнего Востока. Это место называлось Бангкоком.

В Бангкоке Хоби прожил год. Гроб он закопал за хижиной, в которой обосновался. Первую ночь ему пришлось работать изо всех сил при помощи саперной лопатки армии США, купленной на черном рынке. Ею можно было копать одной рукой — другой рукой солдат должен был держать винтовку.

Как только деньги были надежно спрятаны, Хоби отправился на поиски врачей. В Бангкоке их собралось немало. Пропитанные джином остатки империи, уволенные отовсюду, но вполне умелые — в те редкие моменты, когда они оставались трезвыми. Привести в нормальный вид его изуродованное лицо они, разумеется, не могли. Хирург лишь сумел сделать так, чтобы веко закрывалось, — на большее он здесь рассчитывать не мог. Однако над рукой врачи потрудились неплохо. Вскрыв рану, они обработали кости, сделав концы гладкими. Они зашили сухожилия и мышцы, тщательно натянули кожу и зашили. В течение месяца рана заживала, а потом Хоби отправили к человеку, который делал протезы.

Тот предложил ему выбор. Во всех случаях Хоби должен был носить нечто вроде корсета на бицепсе, ремни и чашку, сделанную по форме культи. Однако он мог сам решить, какой у него будет протез: деревянная рука, искусно вырезанная и раскрашенная дочерью мастера, или трезубец, похожий на садовый инструмент. Однако Хоби остановился на простом крюке, почему-то показавшемся ему особенно привлекательным. Крюк из нержавеющей стали, тщательно отполированный, был сплавлен со стальной трубой, надежно прикрепленной к тяжелой кожаной чашке. Мастер сделал из дерева копию культи и придал чашке нужную форму, пропитав кожу смолой, чтобы она затвердела. Потом он приладил к ней кожаные ремешки на пряжках. За свою работу он взял пятьсот американских долларов.

В Бангкоке Хоби прожил целый год. Первое время протез натирал ему кожу, и он чувствовал себя неловким. Но постепенно он овладевал протезом всю лучше и лучше. К тому времени, когда он вновь выкопал гроб и купил себе билет на пароход до Сан-Франциско, он и думать забыл о том времени, когда у него были две руки. А вот лицо продолжало его тревожить.

Он добрался до Калифорнии, получил гроб, проделавший путешествие в трюме, и потратил малую толику его содержимого на покупку подержанного легкового автомобиля с кузовом. Трое напуганных портовых грузчиков положили гроб в кузов, и Хоби поехал через всю страну в Нью-Йорк, где и прожил следующие двадцать пять лет. Работа бангкокского мастера все еще лежала рядом с его постелью, как и все предыдущие одиннадцать тысяч ночей.

Он перевернулся на живот, вытянул левую руку и взял протез. Сел на край кровати и положил его на колени. Достал детский носок с тумбочки. Десять минут седьмого. Утро еще одного дня его жизни.

Уильям Карри проснулся в шесть пятнадцать. Старая привычка, оставшаяся с тех времен, когда он работал в полиции. В наследство от бабушки он получил квартиру на втором этаже на Бикмен-стрит. Не слишком удобную, но зато она была дешевой, да и место ему нравилось. Вот почему после развода он переехал сюда, когда вышел в отставку. Пенсия полицейского покрывала расходы на содержание квартиры и маленького офиса на Флетчер. А доходы от частного агентства должны были обеспечить алименты и питание. Ну а потом, когда у него появится клиентура, Карри рассчитывал разбогатеть.

В шесть пятнадцать в квартире было прохладно. Высокие соседние здания защищали его от косых лучей утреннего солнца. Карри поставил ноги на линолеум, встал и потянулся. Сходил на кухню и заварил кофе. Потом направился в ванную. Он продолжал придерживаться обычного распорядка, позволявшего ему быть готовым к работе с семи часов.

С чашкой кофе в руке он подошел к шкафу, распахнул дверцу и принялся изучать свой гардероб. Когда Карри работал полицейским, он предпочитал брюки и пиджак. Серая фланель, клетчатый пиджак спортивного покроя. Он любил твид, хотя и не был чистокровным ирландцем. Летом он пробовал носить льняные пиджаки, но они слишком быстро мялись, и Карри перешел на синтетические ткани. Однако ни один из этих вариантов не годился сегодня, когда ему следовало представлять Дэвида Форстера, дорогого адвоката. Придется надеть свадебный костюм.