Ловушка

С минуту он силился понять, что происходит и куда делись демоны и ангелы, с которыми он только что бился. Потом в память хлынули рекой словно бы чужие воспоминания. Он видел себя, не похожего на себя, выступающего перед толпами народа, видел себя на какой-то странной военной технике и в потом в Кремле.

Самое крупное пятно перед глазами стало похоже на старинного друга и соратника Иосифа, в память о котором он и взял себе имя Йося. Расплывчатая фигура наклонилась к нему, и Йося почувствовал прикосновение чужой руки к своему кулаку. И тут же голос с лёгким грузинским акцентом тихо произнёс:

- Ну щто, Владимир Ильич, стрихнём пиль истории с наших имён?

Конец.

Пророчество

Утренний туман поднялся над истощённой землёй так же быстро, как поднимается пыльный занавес над сценой старого театра. Яркие ослепляющие лучи испарили ночную росу за несколько минут и принялись добивать пожухлую пыльную зелень и обожжённые жаром листья, которые сворачивались и желтели прямо на глазах. Редкие порывы раскалённого ветра доносили вместе с новой порцией жары звуки идущего вдалеке боя и едкий удушливый дым.

Огромное красивое животное, восхитительное в своей силе и грациозности, билось в предсмертной агонии жестокой войны. Той войны, что началась как гром среди ясного неба, и победить в которой оказалось невозможно. И имя этого животного - Москва.

Стремительно приближающаяся линия фронта и чудовищная жара всего за неделю сломили боевой дух населения и приучили к мысли, что всеобщая смерть попросту неминуема. Большинство людей перестали сопротивляться и приняли как факт грядущий конец света. Тем более что смерть несли не кто иные, как спустившиеся с неба ангелы.

Часть москвичей тихо смирилась со смертью и жила дальше, принимая каждый день за последний. Ведь на примере обезлюдевшей Европы было абсолютно точно известно: после крылатого воинства живых не остаётся.

Те, кто всё-таки решил сопротивляться и вместе со стянутой к Москве армией готовился дать последний бой, также не обольщались его результатами и уже не строили планов на будущее.

А большинство жителей попросту перебирались вглубь страны, чтобы хоть на какое-то время отсрочить смерть, ведь победить двенадцать ангелов до сих пор не удавалось никому.

Примерно в километре от аэропорта Остафьево, что на окраине Москвы, на обочине перед оживлённой развилкой остановился трёхосный армейский Камаз. Спустя минуту из кабины спрыгнул грузный офицер с тонкими, не подходящими такому крупному мясистому лицу усиками. Новый, не обношенный камуфляж сидел на нём мешком и явственно давал понять, что мужчина был призван из резервистов всего пару недель назад, а может быть, и того меньше. Воровато оглянувшись по сторонам, он подал руку и помог вылезти из кабины гражданскому пассажиру - худому высокому человеку в стареньком джинсовом костюме и с потёртым рюкзаком за плечами.

- Удачи вам, Осип! Удачи! Пусть всё получится! - скороговоркой проговорил офицер и указал на правое ответвление дороги. - Вам туда, да. А там всё прямо и прямо, ну вы сами по карте видели! Удачи, Осип, удачи!

- Спасибо, Виктор! Постарайся выжить! – медленно, с расстановкой ответил ему попутчик и крепко пожал руку. Потом махнул сидящему за рулём водителю и бодро зашагал в указанном направлении. Рюкзак тяжело качался у него за плечами, и в такт рюкзаку качались серьги. В левом ухе - с красным Крестом Сварога, а в правом - с чёрным Навником Чернобога.

Москва была перегружена транспортом, и оттого почти на каждом перекрестке стояли регулировщики. Жезлом, жестом, но в основном матом они хоть как-то старались упорядочить изменившиеся транспортные потоки.

Всего за несколько суток усиленного бегства на улицах столицы почти не осталось элегантных легковых автомобилей, а их место прочно заняли тяжёлые военные грузовики, что везли на фронт боеприпасы, а обратно вывозили заводы и фабрики. День и ночь военные инженеры разбирали в Москве предприятия, чтобы собрать их вновь уже в глубине страны.

На одном из таких грузовиков и приехал из Сибири Осип. Один раз внимательно изучив карту, мужчина наметил для себя маршрут и сейчас шёл через миллионный город, по памяти ориентируясь только на названия улиц. Скупые серые линии карты оживали перед ним, превращаясь в широкие улицы и проспекты, по которым грохотали танки и бронетранспортёры. А безликие квадраты зданий становились домами разных стилей и эпох. Но у большинства домов была одна общая особенность – они стояли брошенными, грустно смотря в будущее распахнутыми окнами и дверями. Кое-где на стенах были видны щербины от пуль и бурые пятна засохшей крови. Паника, захлестнувшая город при приближении ангельского воинства в первые дни, принимала самые чудовищные формы, от диких грабежей до массовых самоубийств. Именно в это время все крупные магазины обзавелись вооруженной охраной, а мелкие были разграблены мародёрами. В одном из таких магазинов Осип взял из разбитого холодильника в подсобке несколько чудом уцелевших бутылок чистой воды.