Ловушка для Ангела (СИ)

Я… я приду, обязательно приду. И тогда даже чертям станет тошно, а не только такому райскому созданию, как ты, мой жестокосердный ангел! Ради тебя, красавица, я на время сброшу всю эту джентльменскую шелуху «никогда не бить женщин». Ради тебя, небесное создание, я сам стану чертом! Если, конечно, выживу…

* * *

— Евгений Дмитриевич, тут на одного заключенного директива пришла о переводе.

— Кто такой этот Евдокимов? Случайно не его Дьяк с сокамерниками оприходовали?

— Он самый.

— Плохо, хотел же насчет него распорядиться, чтобы поспокойнее камеру подобрали. А вы тоже! Совсем с головой не дружите, нашли, куда насильника сунуть.

— Там место свободное было, да и проучить, это ж обычное дело…

— Обычное дело, обычное дело! — сердито передразнил своего подчиненного Евгений Дмитриевич. — Вдруг подохнет, тогда нас с тобой учить будут! Не простой он оказался, раз переводят в красную колонию. Как, кстати, его состояние? Жить будет?!

— Пока не пришел в себя. Дьяк рассвирепел из-за того, что ему сопротивляются. Хорошо хоть дежурный решил вмешаться, оприходовать его по-настоящему не успели еще. Побили, конечно, крепко, но не опустили, как это бывает в таких случаях. Кстати, к Евдокимову мать приехала, написала заявление о свидании.

— Вот черт! Мамаши нам только не хватало. Ты скажи там в медчасти, пусть постараются, вытащат его. А маме придётся отказать, скажешь, не положено свидание. А то поднимет еще вой, пусть лучше сразу в новую колонию едет.

* * *

— Привет, Андрей! — певуче пропели соблазнительные женские губы.

На кровать рядом со мной прилегла красивая голубоглазая блондинка. Мой персональный ангел… Нет, не забывайся, Андрей, всего лишь бессердечный демон в прекрасной оболочке.

От неё исходил свет — яркий, притягательный, согревающий. Возникло желание прижать девушку к себе, гладить светящуюся кожу, целовать пухлые губы. Черт, нет…

— Уходи, Ангел, скройся от меня, пока не поздно… Ибо потом я тебя найду, обязательно найду, и тогда не жди милосердия.

— Нет, Андрюша, не прогоняй меня, — жалостливо шепчет прекрасное создание.

Как же нестерпимо захотелось ей поверить, как же нестерпимо захотелось её обнять. Нет. Схватил и с рыком, со всей силы, подбросил вверх. Ангелы должны летать, парить в облаках. Она рассыпается, распыляется в воздухе, на десятки таких же прекрасных ангелочков, каждый из которых почему-то заключен в рамку. Фотоподборка от ведьмы Ангелины — пусть мой образ навечно засядет у тебя в печенках.

— Больной, вы меня слышите?!

— Слышу, Ангел.

Кто-то засмеялся.

— Нет, на небеса рановато собрался, тебе еще срок мотать.

Ангелы в квадратиках стали исчезать, лопаться в воздухе, словно мыльные пузыри. Всего лишь обычный подвесной потолок и никаких заключенных в рамки райско-прекрасных созданий. Огляделся. Судя по всему, я находился в больнице, поскольку окружал меня обычный унылый медицинский пейзаж: стены, выкрашенные до середины светло-голубой эмалью, железные кровати, застеленные проштампованным застиранным бельем. Полноватый мужик лет сорока проверял лекарство в капельнице, которая была воткнута в мою вену. Вся нижняя часть лица пылала болью.

— Скоро подлечим, и будешь опять как новенький, — обрадовал меня то ли доктор, то ли санитар.

Новенький… Смешно. Наверно, непроизвольно усмехнулся. О, черт, боль усилилась. Попытался сказать и понял, рот стягивают какие-то железяки, не позволяющие говорить. Что за чертово БДСМ?! Неужто я, в самом деле, угодил в ад?!

— Тебе, браток, нельзя пока разговаривать, челюсть в нескольких местах сломана, это очень серьезная травма. Так что ещё долго придётся в больничке прохлаждаться, восстановление потребует времени.

* * *

Через полтора месяца

— Боже, Андрюша, что они с тобой сделали за это время! — с родных темных глаз побежали слезы, чертя влажные дорожки боли по покрытым небольшими морщинками щекам. — Скелет да кожа.

Конечно, я похудел за малым на пятнадцать килограмм, ведь пришлось больше месяца сосать пищу из трубочки, точнее, жидкую перемолотую бурду, которая совсем не отличалась калорийностью. Нектар от моего прекрасного Ангела.

— Мамочка, перестань, — обнял самого близкого человека за плечи, прислоняя к себе. — Со мной всё уже в порядке, поправляюсь потихоньку. Скоро наберусь сил, стану толстым, как твой любимый кот.

— Андрей, Андрюшечка, хороший мой мальчик, — продолжала ласково шептать мама.

Родные руки гладили мои щеки, плечи и уже кое-где начинающие седеть волосы. Тоже мне, мальчика нашла. Но от этих ласковых, наполненных любовью и теплом движений, в самом деле захотелось реветь маленьким незаслуженно обиженным парнишкой, в надежде, как в детстве, получить облегчение. Мама поцелует и все пройдет… Хрен там! Детство уже давно закончилось. Ну же, Андрей, возьми себя в руки, нельзя расстраивать её ещё сильнее.

— Мам, а ты мне привезла своих фирменных пирожков? — излишне бодро, даже весело, произнес я.

— Конечно, Андрей, целый тазик, всей семьей лепили.

Родительница засуетилась, доставая угощение.

— С капустой, печенкой и яблоками.