Ловушка для ангела

— Господи, спаси и сохрани! — перекрестилась Люся. — Хватит уже смертей! И Дмитрия Антоновича уже нет и Вадика. Сколько же можно?

Тамара Кузьминична давно отошла от домашних дел. Она часто болела и Дмитрий Антонович, вовремя заметив, что ей нужна помощь, нанял Люсю, без которой их семья возможно давно бы распалась.

Люся налила в тарелку немного супа и понесла его Тамаре Кузьминичне, бессильно сидевшей в кресле в своей комнате. Она тяжело переживала смерть близких ей людей. Возможно, она сама умерла вместе с ними, а её сердце продолжало биться по инерции.

Из комнаты Тамара Кузьминична выходила редко. Она с трудом переносила своё тучное тело на больных ногах. А её лицо окаменело.

Люся пересадила Тамару Кузьминичну за стол и поставила перед ней поднос.

Блуждающий взгляд Тамары Кузьминичны упал на, стоящие на комоде, фотографии мужа и сына, обе в траурных рамочках.

Люся глянула на хозяйку и украдкой смахнула слезу.

— А ведь Дима был хорошим мужем и хорошим отцом? — вдруг спросила Тамара Кузьминична Люсю таким жалобным тоном, словно сама сомневалась в этом. — Не пил, никогда меня не обижал.

И в деньгах у них никогда нужды не было. А, когда она заболела, Дима отправлял её в санаторий дважды в год. Сам провожал и сам встречал и всегда с цветами.

Люся, чтобы не обидеть хозяйку, согласно кивала головой, доподлинно зная, что большинству людей свойственно несовершенство.

— Вадик вот рос несколько разбросанным, учился слабо. Чтобы чем — то занять сына, Дима через знакомых пристроил его сниматься в «Ералаше», а потом и в театральное училище, — продолжала вспоминать Тамара Кузьминична. — В детстве Вадик был таким пухленьким. Я звала его «мой котёнок».

Улыбаясь приятным воспоминаниям, Тамара Кузьминична приподнялась с кресла, и достала из шкафа семейный альбом. Она наверно хотела взглянуть на дорогие сердцу фотографии, но в это время зазвонил её мобильный телефон.

— Да, — сказала Тамара Кузьминична в трубку и вдруг затряслась и побледнела.

— Люся! — прошептала она, передавая домработнице мобильник.

— Да, — повторила за хозяйкой Люся.

Сквозь какой — то треск, хрипловатый голос, очень похожий на голос Дмитрия Антоновича, повторил теперь уже для Люси: — Здесь так жарко и хочется пить, но совершенно нет воды!

Испуганная Люся машинально глянула на часы и задохнулась страха. Сейчас Дмитрия Антоновича должны были кремировать. В крематорий поехали Лаврищевы и Лариса. Тамаре Кузьминичне, из — за её больного сердца, естественно, ничего не сказали. Она знала только то, что завтра двойные похороны.

Люся перевела свой взгляд на телефон. На дисплее не было номера! Услышанному и увиденному не было никакого логического объяснения. Она окончательно перестала, что — либо понимать.

— Неужели такое возможно, что бы это Дмитрий Антонович звонил? И этот странный шум, похожий на скрежетание, будто треск от огня. Может кто — то так шутит? Это ужасно!

Только бы окончательно не сойти с ума!

Осторожно, словно гранату, Люся положила телефон на стол. Она поняла, что сильно испугалась. Телефон дзынькнул ещё раз, осветился и тут же погас. Люся отдёрнула от него руку, случайно задев альбом.

Из альбома на пол выпало несколько, по всей вероятности недавно вложенных в него, цветных фотографий. Они живописным веером разлетелись вокруг кресла.

Люся по привычке наспех вытерла чистые руки о фартук и собрала их с пола и округлила глаза.

— Срам — то какой! — пронеслось у неё в голове.

С фотографии на неё смотрел Дмитрий Антонович в обнимку с какой — то голой стервой. Его волосатая рука похотливо сжимала её оголённую грудь.

Люся шустро перевернула фотографии белой стороной кверху, чтобы Тамара Кузьминична не разглядела изображение и сунула их в карман своего фартука.

А Тамара Кузьминична, неестественно запрокинулась на спинку кресла и уставилась в потолок. Но она уже не видела ничего. Быстро приехавшие врачи со «скорой» оказались бессильны. Больное сердце отказало.

Люся сначала спрятала фотографии, а потом сожгла их от греха подальше и долго проветривала кухню от, оставшегося после них, едкого запаха.

Часть 2 В свете софитов

1

В час пик народу в полутёмной маршрутке набилось, как селёдки в бочке! Возвращался с ночной смены, Илья захватил домой в стирку испачканную спецовку и теперь его сумка неудобно топорщилась.

Маршрутка толкалась и дёргалась на светофорах, кренилась на бок, то и дело заскакивая одним колесом на тротуар. За рулём определённо сидел «чайник» — узбек или таджик. И видно очень жадный до денег. Он всеми правдами и не правдами стремился обогнать других перевозчиков, что бы самому собрать побольше пассажиров, которых в маршрутке и так набилось, до чёрта.

Пассажиры шарахались во все стороны, хватались друг за друга и за что попало. Злились очень, но терпели и мечтали поскорее добраться до своей остановки и по возможности целыми.

— Может ты ещё и ляжешь на меня? — в полутьме салона громко возмущался раздражённый женский голос.