Ловушка для бабочек

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела —
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятья невозможны, ни измена…

Егор оторопело моргал. Он никак не ожидал. Впрочем, он и сам не знал, чего ожидал. Поломался весь привычный алгоритм, и он занервничал: может, зря пригласил ее домой? Впрочем, это ведь она его пригласила.

– Ты не знаток поэзии. Ясно, – чуть улыбнувшись, сказала Наташа. – Я могу остаться до утра?

– Да, да, конечно.

– Но ты не думай, я действительно случайно зашла в тот бар. Потом только бармен меня просветил. А ты часто снимаешь там девушек?

– Ну-у… Не так чтобы часто… Бывало пару раз.

– Ты не переживай, я все понимаю. Я то-же… один раз… так поступила.

– Сняла девушку?

– Конечно, парня. Ну что, кто первый пойдет в душ?

– Иди ты. Там есть полотенца, можешь взять мой халат.

– Спасибо.

Наташа удалилась, и Егор выдохнул: все-таки она ужасно его напрягала. Как у них вообще все получится, он не представлял. Главное, уже не пойдешь на попятный. Но тут вернулась Наташа – совершенно обнаженная, она прошествовала мимо потрясенного Егора и забралась в постель. Он закрыл рот и отправился в ванную. Увидев себя в зеркале, он поморщился: да что же это такое – щеки и даже уши горят, в глазах растерянность! Явиться нагишом Егор не посмел и стыдливо набросил халат, но, войдя в спальню, засуетился, не зная, как теперь избавиться от этого халата. Свет, что ли погасить? Но Егору хотелось как следует рассмотреть Наташу. Правда, при этом совсем не было желания, чтобы она рассматривала его самого, хотя чего стыдиться? У него сложение нормальное, хорошая мускулатура.

– Погасить свет? – спросил он.

– Если хочешь, оставь. Лишь бы в глаза не бил.

Егор погасил верхний свет, оставив ночник и, покосившись на Наташу, которая старательно смотрела в потолок, решительно скинул халат и юркнул под одеяло. Никогда в жизни он так не трусил. Некоторое время они просто лежали рядышком, словно паиньки, не прикасаясь друг к другу. Потом Наташа взяла Егора за руку, и он растаял от нежности: такие хрупкие, тонкие пальчики! И вдруг Егору представилось, что они с Наташей давно женаты – лет десять, а то и пятнадцать, и где-то в соседней комнате спит их сын, а они, устав за день, прилегли рядышком, держась за руки… И понимают друг друга без слов, и видят одинаковые сны. И вспоминают ту ночь, когда они впервые переплели пальцы своих рук. Егор даже встряхнул головой, чтобы избавиться от этого наваждения. Тут Наташа вдруг тихо спросила:

– А ты знаешь, как спят каланы? Морские выдры?

– Нет! И как?

– Прямо в море. Они лежат на воде и держатся друг за друга передними лапками. Чтобы их не унесло в разные стороны.

– Правда? – удивился Егор. – Забавно.

Он повернулся к Наташе и обнял – вид у нее был взволнованный, а глаза вопросительно смотрели на Егора.

– Знаешь, ты ужасно милая, – сказал Егор и поцеловал ее, очень нежно, а потом спросил: – Почему ты подошла ко мне? Там, в баре?

– Ты так на меня смотрел! И показался знакомым, особенно, когда заговорил.

И тут Наташа опять ослепила его своей необыкновенной улыбкой – у Егора мурашки побежали по коже. Как она это делает? Колдовство какое-то. Волшебная улыбка Наташи мгновенно развеяла все его страхи и сомнения, так что в результате все у них получилось так, как и воображал Егор.

Утром он проснулся первым и долго смотрел на спящую девушку – лицо ее было очень юным и нежным, потом Наташа внезапно открыла глаза, посмотрела прямо на Егора, улыбнулась своей солнечной улыбкой и положила голову ему на плечо, пробормотав полусонно:

– Ты такой хороший…

Егор обнял ее, стараясь не слишком сжимать хрупкое тело – его самого так скрутило от нестерпимой любви и нежности, что он почти не мог дышать. Даже слезы выступили на глазах. Да что ж с ним такое?

– Ты не уйдешь? Останься, – попросил он шепотом, и Наташа ответила:

– Хорошо, я побуду еще немного. Но второй ночи не будет.

«Это мы еще посмотрим!» – подумал Егор и отправился готовить завтрак. Наташа все не шла, и когда Егор заглянул в спальню, она стояла посреди комнаты – взъерошенная и невозможно трогательная в слишком длинном халате, полы которого шлейфом улеглись на полу вокруг ее ног. Наташа обернулась к Егору, и у него болезненно сжалось сердце: столько горького отчаяния было в ее серых глазах! Но она тут же улыбнулась – скупо, уголком рта – и, подобрав полы халата, прошествовала в ванную, а потом на кухню, где отвергла так старательно приготовленную Егором яичницу, которую он, впрочем, с большим аппетитом съел сам. Наташа выпила кофе и рассеянно сжевала парочку печений.

– Ты совсем ничего не ешь, – огорчился Егор.