Ловушка для блондинов

— Маша, я сказал, вызывай врачей, — отрывисто проговорил Александр. — Я сам не понимаю, как это может быть, у него глубочайшая проникающая рана, да он элементарно кровью должен был истечь, но он жив.

За моей спиной раздался топот — это опер Кужеров, подхватив понятого, ринулся через площадку звонить.

* * *

Окончательно я пришла в себя только в купе поезда, неторопливо везущего нас с Кужеровым в командировку. И только эта неторопливость рельсового пути слегка меня отрезвила. В купе мы были вдвоем. Сережка Кужеров разложил на столе провизию, заботливо собранную ему женой на два дня пути, и методично ее уничтожал, время от времени говоря мне что-нибудь дежурно-успокаивающее. А я, закрыв глаза, пыталась привести свои мысли в порядок.

Этот чудовищный день вместил в себя, помимо всего прочего, расставание с Пьетро.

— Прости меня, пожалуйста, — упрашивала я его, — что я не смогу тебя проводить. Мне надо ехать в командировку. Ты же видишь, какие события разворачиваются… Это работа, не обижайся, ты же должен понять.

— Зачем ты оправдываешься, Мария, — грустно отвечал Пьетро, — один день в нашей жизни ничего не изменит. Ты не полюбишь меня за этот день, и я не забуду тебя за этот день. Так что до встречи где-нибудь там, — он показал на небо, — лет через сто.

Мы стояли в проходном дворе, рядом с машиной “скорой помощи”, и наблюдали, как санитары снесли вниз носилки с телом раненого, задвинули их в машину и закрыли задние дверцы. Следом за реанимобилем двинулась дежурная машина РУВД с тремя милиционерами, вооруженными автоматами. Я машинально отметила, что серьезность охраны этого субъекта возрастает обратно пропорционально его состоянию здоровья. Пока он был крепок и силен, к его охране отнеслись, прямо скажем, наплевательски. Далее, у его койки в травматологическом отделении больницы дежурили двое. Сейчас, когда он без сознания, и неизвестно, выживет ли, его будут караулить уже трое с автоматами. Мигулько пообещал мне лично контролировать несение службы постовыми. Кроме того, он поклялся мне страшной клятвой, что если киллера удастся спасти, он сразу и лично отвезет его в тюремную больницу.

— Ладно, Мария, — Пьетро через силу улыбнулся, — я тебя благословляю. И очень хочу, чтобы ты была счастлива с Александром. Дай тебе Бог…

Мы с Пьетро обнялись. Краем глаза я видела доктора Стеценко, скромно стоявшего у дверей подъезда с экспертным чемоданом. Заметив, что я из-за плеча Пьетро поймала его взгляд, он отвернулся.

— Мы еще увидимся, Пьетро? — спросила я сквозь слезы.

Не выпуская меня из объятий, он покачал головой.

— Я хотел бы увидеться с тобой, но не скоро. Я готов встретиться, только когда ты будешь замужем за Александром, у тебя будет трое детей, а у меня — никакой надежды на твою любовь. Пока ты свободна, я не хочу тебя видеть. Я же не железный, Ма-шен-ка. — Он с трудом выговорил это сложное слово и поцеловал меня в лоб, в синий след от шишки, который еще немного побаливал.

Тут я зарыдала, уже не сдерживаясь. Пьетро бережно усадил меня на скамеечку, а сам пошел прощаться с Сашкой. Я видела, как они обнимались, хлопали друг друга по спине, и готова была поклясться, что у обоих в глазах тоже стояли слезы.

Провожать меня на вокзал пришел только Сашка. Вернее, не то чтобы он пришел меня провожать; он привез меня на вокзал, перед этим доставив домой, умыв, собрав и успокоив, насколько это возможно. Я была ужасно благодарна ему за то, что он не стал в этой предотъездной суматохе заговаривать со мной о наших отношениях. Я надеялась только, что мое чувство к Сашке, обнажившееся наконец-то из-под шелухи предубеждений благодаря Пьетро, не пройдет вместе с сегодняшним настроением. Я приеду из командировки, и мы обо всем поговорим.

В поезде, заметив, что я повеселела, Кужеров благодушно спросил:

— Ну что, Маша, про мужиков своих думу думаешь?

Я созналась, что думаю. И добавила, что жизнь, в общем-то, короткая, и довольно глупо разменивать ее в угоду каким-то жалким амбициям.

— Ну и правильно, — кивнул Кужеров. — Выходи замуж за Сашку, и мировая общественность от тебя отстанет, а то только и разговоров, как бы тебя пристроить.

— Понятно, мировая общественность состоит из людей, которым очень плохо, когда другому хорошо, — пробормотала я, но настроение у меня не ухудшилось.

Я стала думать о том, как отреагирует на новости в моей личной жизни Регина, какими словами обзовет из-за того, что я, по ее мнению, упустила итальянца, и глаза у меня постепенно закрылись. Помню, что я проснулась на мгновение, заботливо уложенная на нижнюю (естественно) полку и укрытая одеялом, встретилась глазами с Кужеровым, который умильно смотрел на меня, словно бабушка на Красную Шапочку, и снова задремала.