Ловушка для декана

– Матвей Александрович! – от двери снова позвали.

– Занят! – рявкнул он, задирая мою ногу себе на бедро и тяжело дыша в шею.

Нет, мы так далеко не уйдем… Мозги опять поплыли, под толкающейся в меня ширинкой выростал объемистый бугор.

– Вы извините, конечно… Но Ольга Владимировна просила до вас достучаться… Говорит, вы плохо себя чувствовали…

Черт! Я попробовала выпутаться из цепких объятий декана – не получилось. Тогда, стараясь не обращать внимания на его губы и пальцы, сама принялась развязывать ремень, снимать его с батареи, расстегивать манжету и, наоборот, застегивать пуговицы спереди рубашки Донского…

– Ай! – освободившаяся вторая рука тут же нашла себе применение, оттянув мою голову за волосы и предоставляя декану лучший доступ к моему телу. Меня дернули, уложили спиной на пол… Горячие губы схватили через джемпер сосок… Я выгнулась, кусая запястье, чтоб не вскрикнуть…

– Матвей Александрович!

Да блииин! Я уже сама готова была зарычать на нее.

– Если вы не откроете, Ольга Владимировна проинструктировала меня воспользоваться запасным ключом.

Губы на моей груди замерли. Декан поднял голову.

– Что?

– И еще… коллеги иностранные… голландцы волнуются, спрашивают, что с вами… Вы так неожиданно покинули фуршет.

Я фыркнула – догадываюсь, кто там спрашивает. Одна селедкообразная особа, которую сегодня облапали. Понравилось, что ли? Или не понравилось, что соблазняющий ее декан куда-то убежал с другой?

И тут до меня дошло, кому еще могло не понравиться, что декан убежал с другой. Ректорше! Вот почему она грозиться вскрыть кабинет Донского, зная к тому же, что со студенткой он не просто убежал, а заперся в собственном кабинете!

– Пох*й…

Матвей Александрович сел и с твердой решимостью в глазах принялся стягивать с моих бедер джинсы. Мне вдруг стало интересно, сколько раз он успел бы уже трахнуть меня, если бы я была в юбке? Ура брюкам, защитникам женской чести и безопасности!

Джинсы уже были наполовину стянуты, когда я опомнилась и оттолкнула его, выкарабкиваясь и натягивая их обратно.

– Это вам пох*й! – прошипела. – А мне не пох*й, что сюда сейчас ворвутся, и все будут думать, что я – ваша шлюха.

Выползая из-под него, я успела перевернуться, и теперь он прижимался ширинкой к моему почти голому заду.

– Охх… – застонал, когда полностью оформившаяся эрекция заскользила между моими ягодицами. И дернул меня за бедра назад, ставя перед собой на колени.

– Вы меня извините, конечно, Матвей Александрович, но у меня четкие указания открыть, если вы сами не откроете…

За дверью забряцали ключами.

Я представила, какой будет у меня видон. И что было сил рванула прочь.

– Что там происходит, Вера? – строгий голос ректорши, сопровождаемый неотчетливым галдением не по-нашему приближался с неотвратимостью цунами после отлива.

Тут даже декан замер, сообразив, что ситуация, мягко говоря, не самая приятная. Прям вот так, на коленях, со мной, поставленной перед ним раком, и замер.

– Спрятать меня есть где? – я быстро поднялась, поправила джинсы, волосы, огляделась… и начала паниковать. Стол у Донского в кабинете на ножках, кресло тоже. Туалет? Не успею!

Вот ведь жопа!

– А ты охренеть какая красивая с этого ракурса, Максимова… – он сказал это в ту же самую секунду, как в дверь, наконец, вставили ключ. И, все еще стоя на коленях, взял мою руку в свою – вероятно, чтобы притянуть меня к себе обратно.

Медленно, словно в страшном сне, дверь отворилась, но я видела не заглядывающих в комнату чужаков во главе с ректоршей, а свой предстоящий позор – смешки, шушуканье одногруппников, прекращающиеся, как только подойду поближе…

«Насосала!» – так будут презрительно объяснять теперь каждую мою хорошую оценку, каждую поблажку, если они у меня еще будут…

А учитывая то, что все мы будем работать в одной индустрии, весь этот позор по окончанию учебы плавненько перенесется во взрослую жизнь, и предлагать работу мне уже будут не как специалисту, а как потенциальной директорской «соске».

Я уже молчу про Настю – если проболтается про афродизиак, я еще и посмешищем стану и примером того, как можно угодить в собственноручно вырытую яму.

«О, это та самая, которая напоила декана возбудителем, и он за это отодрал ее во все дырки… Как же, как же, помним…»

Я никак не могла всего этого допустить.

А потому, сжав руку, которую протягивал мне Матвей Александрович, я всхлипнула, будто от счастья, и закивала, вытирая фальшивые слезы.

– Я согласна, любимый… Конечно, согласна! Боже, это так прекрасно – выйти за тебя замуж!

И бросилась ему на шею.

* * *

По инерции декан сжал меня в ответных объятиях – довольно страстных, учитывая, что он все еще пребывал в состоянии легкого возбуждения.

Потом объятия стали жестче, грубее.

Вместе со мной, он встал, приподнял меня над полом. Немного покружил и поставил на место.

– Я тебя прикончу, Максимова… – услышала я вслед за поцелуем и довольно чувствительным укусом в мочку уха.

Угроза, естественно, была слышна только мне.