Ловушка для декана

Уже почти уверив в себя в том, что не верном пути, я вдруг остановилась — как раз посреди широких ступеней, ведущих к банкетному залу.

А что, если не в этом его цель? Что если он не врал, и я действительно… нравлюсь ему?

Тогда все эти его удары по моей гордости — своего рода дергание меня за косички, и мой план не сработает!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Плохо это или хорошо, я так и не смогла решить. И вместо этого решила попробовать — чем черт не шутит, в конце концов!

* * *

Зал превзошел все мои ожидания. Реально. Все.

Во-первых, он был огромный и такой роскошный, будто я реально на чью-то свадьбу приехала. Сверкающие, хрустальные люстры отражались в начищенном мраморном полу, а по стене между баром и входом журчал фонтан, стекая по гладкому камню в маленький бассейн с рыбками.

Во-вторых, в конце главного зала располагалась сцена с оркестром — живая музыка оказалась не просто диджеем с синтезатором, а целым джазовым квинтетом во главе с певицей, исполняющей по-английски, причем совершенно без акцента.

В-третьих, уже в лобби, как только швейцар распахнул перед мной двери, даже не поинтересовавшись, приглашена ли я на столь изысканное торжество, ко мне тут же подбежала гардеробщица и предложила забрать пальто.

И как только я разделась и встала напротив зеркала, изучая себя в амплуа секс-бомбы, подошел парень в жилетке и бабочке и предложил на выбор — шампанское или вино в высоком, хрустальном бокале. А заодно указал на стойку перед входом в основной зал, где раздавали коктейли из креветок, тарталетки с икрой и прочие фуршетные закуски.

Я, конечно, не из деревни приехала и совсем не из бедной семьи, но так со мной не носились еще никогда.

Сразу почувствовав себе принцессой, я взяла у официанта бокал с шампанским и, прижимая свободной рукой сумочку к боку, поцокала на своих десятисантиметровых каблуках ко входу в главный зал.

— Пустите! — раздалось вдруг сзади на повышенных тонах. — Немедленно пропустите меня!

Ну, как тут было не обернуться!

И дело даже не в том, что я узнала этот голос. А я ведь узнала его — еще раньше, чем увидела его обладательницу — холеную, платиновую блондинку с той роковой вечеринки. Ту самую, что заставила меня потянуться к ней с подносом наперевес.

Просто таким голосом обозначают начало скандала. А скандал — как, впрочем, и любая помеха, любой уход от изначального плана в моей ситуации — это благо. Отсрочка моего наказания как минимум.

— Мадам, у вас нет приглашения… — испуганно бормотал швейцар, уже готовясь защищать свою голову от ударов увесистой женской сумочкой, которые, судя по разъяренному облику подружки декана, вполне могли на него посыпаться.

— Какая я тебе мадам?! — громко шипела женщина, пылая гневом. — Я невеста господина Донского! — И вдруг закричала, показывая рукой куда-то мимо меня. — Вон он… Матюшенька! Матвей! Прикажи этому кретину пропустить меня!

Она закричала так громко, что услышала, наверняка, даже певица в конце главного зала. Мне же хотелось поднять бровь и издать звук, которым любил начинать каждое второе предложение мой хороший знакомый, хозяин кавказского ресторана: «Ээээ?»

В смысле — какой-такой невеста? Невеста декана тут одна, и волосы у нее явно не платиновые.

— Ира… ты… — мимо меня к выходу вихрем пронесся Донской, явно не узнавая. Я не успела разглядеть его лица, но аура гнева вокруг него была настолько сильной, настолько бурлящей, что я отшатнулась.

Схватив «невесту» за руку, он молча потащил ее наружу. Та не сопротивлялась — настолько была ошеломлена натиском.

Я тоже на автомате двинулась следом. Как, впрочем, и все, кто стал свидетелем скандала. Это ж как такое пропустить-то?

— Ты на машине? Где припарковалась? — услышала уже снаружи, зябко ежась в одном платье.

— На такси… Я хотела… я думала…

— О чем ты думала, Ира? — голос декана звенел сталью от гнева, скула, видная мне дергалась, пересеченная взбухшей фиолетовой веной. Он еле сдерживается, поняла я. Еще секунда, и все узнают, какой он, если сорвать с него маску…

— Я соскучилась… — губы женщины дрожали, глаза наполнились слезами — она явно поменяла таксику, решив надавить на жалость. — Ты пропал… так неожиданно… Не звонишь, на телефоны не отвечаешь…

Вокруг собиралось все больше народу — на крики осторожно выглядывали один за другим именитые гости, зябко передергивались, но обратно внутрь не спешили.

Оглянувшись, Донской глубоко вдохнул, выдохнул, прикрыл на мгновение глаза и растянул губы в фальшивой улыбке.

— Ирина, если мы о чем-то недоговорили два дня назад, я предлагаю встретиться завтра и… договорить. Давай в двенадцать? На нашем старом месте.

Но Ирину это, похоже, не очень устраивало. Подкравшись ближе, она взяла декана под локоть, прижимаясь к нему полной грудью, и жалостливо, с любовью заглянула в глаза.

— Что я такого натворила, что ты решил бросить меня, дорогой?

Донской прикрыл глаза и поморщился, словно от боли, явно сдерживая себя из последних сил.