Ловушка для диггера

У подъезда Хельмута встретил Буба. Коренастый крепыш с отменной реакцией. Боксер, недавно оставивший спорт. Сломанный нос нисколько не портил его внешности – открытый взгляд, доброжелательная полуулыбка уверенного в себе человека. Это первое впечатление. Как правило, оно таковым и оставалось, если человеку не доводилось видеть Бубу на ринге.

– Что клиент, созрел? – Буба встретил Хельмута вопросом.

– Клиент сложный. Но где наша не пропадала?

– Как решили?

– Никак. Скорее всего, этой ночью попытается удрать. Бери Макса, Санитара.

– За балконом пусть Шаман присмотрит?

– Точно. Словом, как договорились. Диггеры народ рисковый. С него станется через балкон сигануть.

– Понятно. Так я и думал. Скажи только, мы на правильном пути?

Хельмут кивнул, не задумываясь.

Диггер держал себя в руках и старательно играл роль. Но он прокололся – для Хельмута это было очевидным. Если бы он не догадывался о чем идет речь, то удивился бы, услышав о монетах. Вполне уместной выглядела бы и шутка, тем более для человека склонного к юмору и не испытывающего и толики волнения. Его же реакция на предложение о продаже монеты была другой: на лице застыла улыбка, которую он всеми силами пытался удержать. А почему? Потому что в голове теснились мысли. Одна из них читалась ясно «откуда об этом могли узнать?».

Припарковать машину в центре города после восьми вечера – лотерея. Причем, не один шанс из ста, а редкая удача. Поэтому Хельмут счел добрым предзнаменованием наличие свободного места у обочины. Аккуратно вписав машину между «Тойотой» и «Вольво», он заглушил двигатель.

Белые ночи близились к концу. Желающих полюбоваться на светлые сумерки по-прежнему оставалось много.

Сегодня, в теплый, безветренный вечер Хельмут и сам не отказался бы посидеть в открытом кафе, у Невы. Выпить бокал, другой пива, с удовольствием поглазеть на девушек, дефилирующих мимо.

Пива? Он оговорился. Для того чтобы отметить положительный момент дела, которое он окучивал долгих три года и в котором только-только наметились сдвиги, и десятилетнего выдержанного виски будет мало.

Три года Хельмут в темную шел к цели, обуреваемый сомнениями, каждый день вступая с собой в мысленный монолог «а не бросить ли все к чертям?!». Он и сейчас не то чтобы сомневался, просто верил не до конца. Вот если бы ему самому довелось подержать в руках ту старинную монету, он мог бы со стопроцентной уверенностью утверждать, что интуиция его не подвела.

Интуиция – странное чувство. У тебя вдруг возникает стойкое ощущение, что ты движешься в правильном направлении. Несмотря на то, что ревнивая реальность спешит преподнести тебе сюрпризы, сбивающие с выбранного пути. И все для того, чтобы на пальцах тебе объяснить: какое такое шестое чувство? Остальных пяти тебе что ли не хватает? Имей совесть, человек, доверяй только своему зрению, слуху и так далее.

Хельмут продолжительно вздохнул. Он много работал. Половина пути пройдена, но до настоящего праздника еще далеко. Ему удалось с величайшим трудом забраться на первую ступень, по высоте вдвое выше его собственного роста, но дальше дело должно пойти быстрее. И каждая последующая ступень уж во всяком случае будет меньше предыдущей.

Он выбрался из машины и закрыл дверцу. Нажал кнопку на брелоке, поставил автомобиль на сигнализацию. Не какой-нибудь «Лексус», добротный «Мерседес». Незачем так откровенно светиться, когда имеешь квартиру на Английской набережной, пусть и доставшуюся тебе по наследству.

Неторопливо шагая по тротуару, Хельмут снова прокручивал в голове разговор с диггером. И в который раз убеждался – Герц прокололся. Золотая монета, найденная у него в кармане, принадлежность мира, лежащего ниже уровня асфальта. Ниже, а не выше. А уж в том, что такие монеты не могут валяться где попало, Хельмута не нужно уверять, все равно не поверит. Такие монеты спрятаны в надежных сундуках, которым не в силах повредить наводнение – нередкое в этих краях.

Парадная с высокими потолками встретила Хельмута прохладой. Широкие мраморные ступени лестницы еще не потеряли своего лоска. Утопленные в нишах барельефы старых греческих богов провожали слепыми глазами каждого входящего.

Из чисто вымытых окон открывался великолепный вид на Неву. Ветер гнал облака куда-то за шпиль Петропавловской крепости. Простор, строгая река, закованная в гранитные берега, крыши старинных дворцов. Хельмут вдруг поймал себе на мысли, что отдал бы всю эту величественную красоту за ту единственную тайну, которую почти двести лет, скрывала в своих недрах оборотная сторона города.

Хельмут вошел в квартиру, закрыл за собой дверь.

Евроремонт вылетел ему в копеечку – но он ничто по сравнению с тем, что само упало ему в руки. Как вампир, постоянно нуждающийся в донорской крови, Хельмут не удержался – прошел через гостиную, заставленную мягкой кожаной мебелью и остановился возле ниши, где прежде был камин. Коснувшись рукой холодной стены, Хельмут улыбнулся. Кто бы мог подумать, что скрытая от посторонних глаз, за этой стеной долгие годы пряталась тайна?

6