Ловушка для диггера

Грязная, в разорванной блузке, с кровоточащей царапиной на шее, София сидела в кресле, еще не до конца понимая, что произошло.

Когда Герц освободил Софию и вытащил кляп из ее рта, она не могла говорить. Она потянулась к Герцу, вцепилась в рукав его куртки и что-то беззвучно шептала. По щекам текли слезы. Девушка закрыла лицо рукой. Из только подсохших ран выступила кровь.

– Ну же, девочка, ну же, – тихо заговорил Герц, гладя ее по вздрагивающей спине. – Все кончилось, все кончилось, – повторял он, понимая, что до хэппи-энда еще далеко.

– Это… отчим, – сквозь слезы шептала София. – Это же Николай Васильевич. Он не мог… Как он мог… как он мог… Деньги… квартира. А мама… мама как же все это время…

У нее задрожали губы. Она не смогла договорить.

– Большинство преступлений происходит именно из-за денег, София.

– Сережа, Сережа. Так же нельзя. Это же не на улице где-то, незнакомый человек. Я же его знала. Я с ними прожила столько лет… Он растил меня… Как же можно сравнивать: деньги и жизнь?… Надо же что-то делать. Я должна позвонить маме, потом в полицию… наверное.

– Нет, милая, – Герц отстранился. – Пока мы никуда звонить не будем. Послушай меня. Сейчас ты соберешь необходимые вещи и мы с тобой уедем на некоторое время. Вместе.

Она хотела возразить, но магическое слово «вместе» успокоило ее.

– Вместе… с тобой. Хоть на край света. Сережа, мне столько надо тебе рассказать…

– После расскажешь, – мягко заметил он. – И документы не забудь.

– Тебе разве неинтересно?

– Нет, София, мне очень интересно. Ты даже не представляешь, насколько. У нас с тобой мало времени.

– Мало? Полчаса у меня есть?

Он кивнул, искренне на это надеясь.

На ковре, неловко подогнув руки, ногами к двери лежал пожилой человек. На лбу с залысинами наливалась алым свежая ссадина. Из расстегнутого на груди ворота толстовки свесился на цепочке золотой крестик. Человек был без сознания. Он тяжело дышал. И в такт его дыханию качался крестик.

Герц скользнул по мужчине равнодушным взглядом. Еще один любитель поживиться за чужой счет. Жаль. Жаль, что нельзя присоединить его к тем двум, что остались в подвале.

Как только девушка вышла из комнаты, Герц обыскал мужчину. Ничего кроме ключей от квартиры, он не нашел. Герц переложил ключи к себе в карман.

Когда София появилась на пороге, Герц не сдержал восклицания. Она переоделась в широкие штаны и короткий свитер. Чисто вымытые волосы лежали на плечах. Он смотрел на нее и никак не мог до конца осознать, что видит ее живой и невредимой. Ему бы радоваться, а вместо этого в душе ворочался червь сомнения, пытающийся всему найти логическое объяснение. Если бы София не морщилась всякий раз, когда ворот свитера касался царапины на шее, и на руках ее не белели свежие бинты, сквозь которые проступили пятна крови, то можно было подумать, что там, в подвале сидела с повязкой на глазах какая-то другая девушка. Когда от мыслей стала раскалываться голова, Герц попросту отодвинул их в сторону. Он вернется к ним позже, когда послушает то, что расскажет ему София.

– А Николай Васильевич… Мы что, оставим его здесь? Сережа? А что с ним делать?

– Я бы с большим удовольствием сделал бы ему укольчик. Тот самый, который он обещал тебе.

– Нет. Я не могу. Это будет убийство. Что я скажу маме?

– А что по-твоему, он хотел сделать с тобой?

София смотрела на него, не моргая.

– Все равно не могу. Этот груз мне не унести. Пусть мама решает сама. Я не могу.

Герц отвернулся. Он слишком хорошо знал, что такое это «я не могу».

– Хорошо. Давай поступим так. Я вынесу его к мусоропроводу. Пусть там очухается, а дальше как знает. Кстати, ты уверена, что мать поверит тебе, а не ему?

– Уверена, Сережа. Он говорил об этой квартире еще до отъезда, но мама, действительно, ни в какую. Она и сюда отчима не прописала. Доченьке, говорила, пусть остается… внучатам, – у Софии перехватило горло.

Мужчина был без сознания, когда Герц перенес его к мусоропроводу. И в ту же секунду забыл о его существовании. На первый план выступили другие проблемы.

Герц подхватил сумку, которую протянула ему София. На белых бинтах пятна крови были слишком заметны. Тогда она, шипя от боли, натянула сверху тонкие кожаные перчатки.

– Я так устала, Сережа, – сказала она, когда они вышли из квартиры, – если бы ты знал.

– Я знаю, милая. Я отвезу тебя туда, где ты отдохнешь.

София кивнула, даже не спросив «куда».

Они спускались по лестнице. В одной руке Герц нес сумку. Ко второй, согревая ее своим теплом, прижималась София, воскресшая из мертвых.

Эпилог

Ослепительно сияло солнце. Стояла полуденная жара.

Герц лежал на шезлонге под зонтиком и следил за тем, чтобы на него не падали солнечные лучи.

София плавала в бассейне. Загорелая, подвижная, веселая, она готова была плескаться в нем с утра и до вечера. Сразу после приезда, дорвавшись до солнца после Туманного Альбиона, София обгорела. И так же, как обгоревшая кожа с ее души сходила шелуха воспоминаний.