Ловушка для Дюпюитрена

Тот, придерживая одной рукой двери автобуса, дернул на себя Зевакина и одновременно вдруг сильно топнул по его ступне. Раздался сухой хруст сломанной веточки. Зевакин взвыл от резкой боли, отшатнулся и машинально ударил портфелем по лицу мужчины. Голова незнакомца от нежданного отпора дернулась и развернулась на улицу. Его захват неожиданно ослаб, а когда он вновь повернулся лицом, на его лбу расцветала большая алая роза. Из центра бутона вдруг вылетел стремительный фонтан крови и моментально оросил окружающих. Мужчина с профилем римского легионера молча завалился навзничь.

Не веря своим глазам, сраженный ужасом, Зевакин посмотрел на дело своих рук и прошептал оправдываясь:

– Это не я. Он первый начал. Сам меня дернул. Вот так.

Стоящие вокруг пассажиры разом закричали и, пугая друг друга еще больше, шарахнулись в разные стороны.

* * *

– Попал! – удовлетворенно выдохнул Колям, увидев падение тела и муравейную суету вокруг него. – Не упустим. От нас не уйдешь!

Посмотрел по сторонам, на остановку, с которой доносились громкие крики паники, убедился, что вылетевшая гильза из пистолета «Беретта» с глушителем находится в черном пластиковом пакете, сквозь который был произведен выстрел, дождался на обочине проезжавший грузовичок с надписью «Почта России» и ловко метнул пакет в кузов. Снял перчатки и, воровато оглядываясь, перебежал на другую сторону дороги.

Из автобуса, как соль из солонки, посыпались люди. Вверху за темными набрякшими тучами мрачно пробурчал гром.

* * *

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! Докладывает второй! Алло! При попытке задержания первый убит! Объект от нашего наблюдения скрылся! По-видимому, профессионал суперкласса. Недооценили мы его.

– Не может быть! Как?! – полковник резко, как на амбразуру, рванулся грудью на стол. – Мухобой убит?! Да что же это происходит? – в ярости так сильно скрипнул зубами, что несколько выпали на пол. Шепеляво выматерился, покопался во рту, вытащил искусственную челюсть и выкинул в мусорную корзину. Затем залез во внутренний карман кителя, нервно разорвал полиэтиленовую упаковку и достал новую челюсть. Вставил в рот, пожевал губами, подвигал челюстью в разные стороны и хищно клацнул зубами, как волк. За что и получил в управлении такую кличку. Lupus. А еще за умение идти по следу противника, словно хищник, ни на минуту не выпуская его из поля зрения.

Немного подумал и отдал приказание:

– Работаем по плану «Розыск»! Закрыть все аэропорты, речные и железнодорожные вокзалы, перекрыть все выезды! Поднять вертолеты! Взять телефон, телеграф, почтамт!

– А почтамт зачем, товарищ полковник? Да и телефоны как у всех отобрать?

– Это из классики! Классиков учить надо! Понял?!

Это я вас проверял, как политзанятия посещаете. Как мои приказания выполняете. На всякий будущий случай. Вдруг когда-никогда потребуется. Ладно, почтамт брать не надо! Пока.

Так. Собрать и обработать все сведения с видеокамер наружного наблюдения в этом квадрате. Подключите космос. Срочно пошлите запросы в Великобританию, Францию, Венесуэлу. Разбудите агентуру.

«Ох, чую, – он принюхался к густому городскому смогу, в котором после дождя появились кислые оттенки влажного силоса, – оттуда, с Запада, пахнет! Фу-у! – брезгливо поморщился. – Опять, наверное, старина Дюпюитрен зашевелился, скотина! Перед саммитом новую игру повел. Ничего, я ему пошевелюсь. Не как он, по-бабски! Поиграем в обратку, потолкаемся! За Мухобоя ответит! Вспомнит меня. Забыл, наверное, как клапаны перекрывают. Это тебе не денежки неправительственным организациям переводить!

Охиренко такого никому не прощает! Загрызу! – он опять крепко стиснул зубы в хищном оскале. – Надо новую партию заказать, – подумал он, глядя на обрывки полиэтилена, – перед такой игрой.

Вот найду твоего агента, поработаю с ним и тебе же верну! Но уже с новой начинкой».

* * *

Зевакин бежал. Хромая от боли, вскрикивая, весь в крови, он с трудом продирался сквозь испуганную толпу, размахивая для равновесия многострадальным портфелем. Те, кто видел, что он им натворил, верещали от страха при его приближении, усиливая панику. Люди метались в разные стороны, сталкивались, падали. Издалека послышался быстро приближающийся рев сирен звериного стада пожарной охраны, милиции и скорой помощи.

Стайка тинейджеров, привычно сбившись в плотную кучку футбольных фанатов, щелкая фотоаппаратами сотовых телефонов, рыцарской свиньей протаранилась сквозь толпу, проложив просеку из тел пострадавших, как после ледового побоища. Попал под этот каток и Зевакин.

Очнулся в больнице с загипсованной ногой и перебинтованным лицом.

– Где я, люди? – прошептал он сухими губами. Никто не откликнулся. Голова гулко гудела чугунным колоколом. В ушах шипел сиплый шепот песка после каждого сокращения сердца.

Снаружи доносилось мерное ритмичное шелестение аппарата искусственной вентиляции легких у соседней кровати. Там лежало чье– то закрытое полностью тело без малейших признаков жизни.

«Больница, – облегченно догадался Зевакин, – хорошо, что не тюрьма. Что же за день сегодня такой, нескладный какой-то.