Ловушка для героя

Сегодня настроение его было далеко не столь хорошим, чтобы мирно философствовать, глядя на монастырский двор. Он был зол. Мало того, что ему сорвали полноценный обеденный перерыв, так еще нарушителю покоя удалось скрыться. То есть этот "богопротивный вольнодумец" остался безнаказанным. Хорошего настроения не добавлял еще и тот факт, что пришлось отправить в дальний скит своего ближайшего послушника, чтобы не болтал лишнего. Посидит там пару-тройку годочков, силушку на лесоповале поднаберет, чтобы в следующий раз промахов таких досадных не допускать. Глядишь, еще и поумнеет. Тогда, может, и место ему новое подберут.

— Еще оправдывался, недомерок, — ворчал Феофан, собираясь заняться своими не самыми приятными, но все же необходимыми обязанностями.

Он сел перед окном с видом на собор. Маленький письменный стол услужливо топорщил гусиные перья. Лист дорогой белой бумаги лег поверх разбросанной и уже исписанной корявым почерком дешевой серости.

"Ваше Высоко…

— Как же правильно? Прево… Кажется привосходительство.

Нет, все же писательство не его призвание. С цифрами он обращался гораздо более уверенно.

— Э-эх.

Феофан порылся на столе и нашел свое старое письмо, где его рукой была накарябана правильная форма обращения к адресату. Прочитал, повторил несколько раз и начертал:

"Ваше Высокопревосходительство гере Виктор Эрман".

Брат-каморник засунул в рот слюнявый язык и полюбовался на стройность букв. Поставил вместо точки восклицательный знак. Подумал и написал следующую строку своего послания:

"Нечаго не случилось, — вздохнул и продолжил. — Настоятель опять хулил Яго Вяличество".

— Вот я вам всем устрою! — Феофан порадовался своей бумажной власти над всеми свысока смотрящими на него иерархами монастыря. — Попляшете вы у меня.

Откинулся на спинку стула и глубокомысленно посмотрел в окно, за которым "нечаго" стремительно превращалось в очень даже "чаго".

Из соборных врат лилась возбужденная толпа. После службы люди должны быть погружены в благостное умиление от общения с Богами. Теперь было иначе.

"Кажется, что-то пошло не так", — родилась меланхоличная мысль, которая тут же получила подтверждение.

— Герой! Герой! Герой! — Скандировали люди, неся на руках человека в рясе, предназначенной для праздничных служб.

Феофан встал и отправился осведомиться, что значит сие необычное столпотворение.

В толпе металась монастырская стража. Пытались навести хоть какое-то подобие порядка, но бородатых братьев-стражников никто не слушал. Не слушали стражников!!! Подобного каморник припомнить не мог, так же как не мог этого припомнить начальник стражи, богатырским рыком отдававший толпе приказ:

— Молчать!!!

Его никто не слушал. Не помогала даже его знаменитая на всю округа плетка. Толпа не оценила мастерство метких ударов по подворачивающимся спинам. Плетку вырвали и… Феофан не увидел, что произошло дальше. Судя по крикам — ничего хорошего.

Ликование нарастало. Человека в рясе подбрасывали вверх. Каморник протиснулся поближе к собору и разглядел, что это был молодой помощник настоятеля. Самого старца под руки уводили прочь вдоль фасада собора в сторону аббатских покоев. Посеревшее потное лицо, разом ссутулившиеся плечи и трясущиеся руки. Настоятель был не в себе.

— Он принес нам Весть!

— Спасибо!

— Герой! Герой! Герой!

— Слава!

Мелькнул треугольный зеленый вымпел с черной орлиной лапой. Рыцарь в полном парадном доспехе вращал мечом, разгоняя толпу.

— Разойдись, бараны! — Глухо звучало из-под опущенного забрала.

Люди шарахались в сторону, стремясь избежать укуса сверкающего широкого жала. Несколько неповоротливых прихожан стонали от боли и страха, зажимая кровоточащие раны.

Насколько знал Феофан, славный рыцарь "Черного Орла" должен был возглавить выборных людей от монастыря на съезд городских старшин, открывающийся в губернском городе. Отец-настоятель заранее решил, кто станет выборным, а на службе народ должен был единогласно согласиться с его, как всегда правильным выбором. Никакого "Героя" и "героизма" не ожидалось.

Феофан двинулся в обратный путь, решив отсидеться в своей тихой каморке.

"От греха подальше".

Руки с длинными пальцами похолодели и сделались мокрыми. Кажется, его очередной служебный отчет наполнится новыми подробностями, для описания которых нужно еще найти верные слова. Слов пока не находилось, и монах не знал, где их искать.

Кое-где начались потасовки. Кто-то бил кого-то.

На глаза попалось несколько бродяг. Воспользовавшись случаем, то есть тем, что за ними не присматривает стража или хотя бы монастырские послушники, враз осмелевшие "лихие люди" шарили по купеческим повозкам и крестьянским телегам. Кое-где раздались возмущенные возгласы обокраденных прихожан, заметивших отсутствие на поясе кошелька.

— Прочь отсюда, грешники! — Пустил в ход свой уставший фальцет Феофан, и получил адекватный ответ в виде увесистого камня, пролетевшего в опасной близости от его лысеющей головы. Ему повезло больше, чем стоявшему за ним подмастерью, которому ушибло плечо.