Ловушка для Инквизитора

– Милая, – сказал он с такой кислой физиономией, будто это ласковое слово щипало его за язык и кололо насквозь острыми иглами, – ты не заболела ли? Спала так беспокойно, стонала и кричала…

«Ага, – подумала Софи, пристально глядя в неестественно доброе, чересчур заботливое лицо Ричарда. – Кричала. Интересно, что я такого выкрикнула, что он поспешил ко мне? Секрет, где отец припрятал мое приданое? Или… имя инквизитора?!»

В самом деле, такая заботливость для Ричарда была неестественна. Зимой Софи сильно простудись и три дня не поднималась с постели. Так питье и лекарства ей подносил избегавшийся, валящийся с ног Густав. Муж пришел проведать ее лишь однажды, когда она уже шла на поправку, и доктор, уходя от больной, сказал Ричарду, что она не заразна.

И то Ричард глянул на жену лишь издали, из раскрытых дверей, на всякий случай зажимая рот и нос платком, чтоб не подхватить заразу.

А тут такая забота!

Приревновал? Не произнесла ли она часом имени Тристана, не позвала ли его в бреду?

– Что тебе нужно, – грубовато ответила Софи, поднимаясь с постели.

Ее шатнуло, постель эта явилась ей в видениях, наложившись на реальность.

Она была разобрана и смята, подушки расползлись, сплющенные, раскиданные. А в простынях, остывая после любви, лежали они с Тристаном. Обнаженные и уставшие. Обнявшиеся, ласкающиеся.

Софи снова застонала, отчаянно и громко, вцепившись руками в спинку кровати, чтоб не упасть. Ноги ее подгибались, видение настойчиво витало над головой. Софи чувствовала привычный запах мужа – табак, мята и пыль, – но и вкус языка Тристана на своем языке, его мягкие волнующие прикосновения чувствовала отчетливо, как будто он был тут сам и целовал ее так, как никогда не целовал муж, Ричард.

Даже в день свадьбы.

От Тристана тоже пахло индивидуально, так, как не пахло ни от кого. Тонким острым запахом свежести, горечи и отчего-то – золота. Софи иногда вываливала драгоценности из шкатулки себе в ладони, чтоб полюбоваться масляным блеском желтого металла. После него ладони им пахли; Софи не была уверена, что кто-то еще чувствует этот запах, а она вот чувствовала.

В видениях ее поцелуи Тристана тоже пахли золотом.

Они оглушали Софи своей ласковой страстью, она приникала к его губам и позволяла ему ласкать свои губы, свой рот языком. Отчего-то эта ласка была очень возбуждающей. Софи чувствовала, как все горит у нее меж ног, как сладкие спазмы охватывают живот. Под своими ладонями она чувствовала теплую кожу и тугие мышцы инквизитора, и тогда у нее  начинала кружиться голова от возбуждения.

«Да это всего лишь картинки, – пыталась она уверить себя. – Никто не знает, сбудутся они… или уже сбылись… или это просто магия рисует мои потаенные мечты!»

– Ну как же, – оживился Ричард, поднимая повыше лампу и освещая бледное лицо Софи. – Мы же женаты, и я должен о тебе заботиться! В болезни и здравии…

«Да как же не так! – уже озлобленно подумала Софи. – Особенно в болезни-то от тебя помощи не дождешься! Значит, что-то тебе понадобилось! Что я такого могла сказать, чтобы он прибежал ко мне со своими нежностями?!»

– Не ври мне! – грубо  ответила ему Софи. – Обычно тебе наплевать на меня!

– Софи! – притворно удивленно выдохнул Ричард. – Не говори так! Ты не права! Да, возможно, я сдержан в проявлениях своих чувств, но это вовсе не означает, что мне все равно! Я люблю тебя, и не хотел бы, чтобы наша семья распалась из-за какого-то постороннего…

«Ага, – подумала Софи, невольно краснея. – Звала Тристана…»

– Если б ты был хорошим мужем, – простонала она, – наша семья бы не распалась не из-за какого постороннего человека. А это ведь мысль! Развестись.

– Нет-нет-нет! – затараторил Ричард, отчаянно замотав головой. – Только не это! Я не допущу! Я не переживу этого.

– Да, точно, – злорадно ответила Софи. – С голода помрешь. Кто ж тогда на тебя работать станет.

Видение накатило на нее с новой силой, и она охнула, вдруг ощутив на себе тяжесть обнаженного тела Тристана, его возбуждение, его нетерпеливую дрожь, ладонь, поглаживающую ее живот и вкрадчиво скользящую у нее меж ног, его поцелуй, стирающий ее нежный, возбужденный стон.

Видение было намного приятнее, чем разговор с мужем, и Софи с удовольствием нырнула в него, очутившись лицом к лицу с Тристаном. Инквизитор двинулся – плавно, гибко, ласкаясь об нее всем телом, прижимаясь животом к ее животу, и у Софи дыхание перехватило от возбуждения.

«Этого еще не хватало! – в панике подумала она. – При муже быть с другим мужчиной… пусть даже в видениях! Изыди!»

Однако, видение ее не отпускало.

Как завороженная, Софи смотрела в него и видела, как инквизитор, перевернув ее легко, словно пушинку, заставил встать, опершись на локти и колени, и Софи прикусила губу, чтоб не взвыть, когда почуяла, как в нее проникает его тугая горячая плоть.

Близость с ним не приносила ей ощущение тяжелого, гнетущего, душного стыда, какой обычно она испытывала в объятьях Ричарда. Вместо боли и усталости каждое прикосновение Тристана дарило ей удовольствие, и она покорно следовала за его руками, сама ласкаясь к ним и млея.