Ловушка для ходящей

 - Именно! - со знанием дела соглашается воин и сгружает сумки на стулья в обеденной зоне. - И сейчас мы с тобой будем тушить овощи для рагу.

 - Не многовато ли для легкого ужина? - скептически оглядываю фронт работ, попутно устраиваясь у раковины с намерением вымыть все овощи.

 Мясом пусть Хани занимается...

 - Деточка, - тоном бабушки-учительницы изрекает подруга, - запомни: мужчина злой, когда голодный, его надо кормить!

 - Какой мужчина? - недоумеваю я, понимая, что нить того самого понимания потихоньку от меня ускальзывает.

 - Тот, которого мы будем умасливать, - заговорщически подмигивает Хани.

 - Ты сейчас куда ведешь разговор? - я начинаю хмуриться.

 - Твой некромант за тебя голову на плаху положит, - уверенно заявляет воин. - Нельзя так просто это оставлять. К тому же, ему без тебя скучно. Скрасим мужчине одиночество.

 - Что-то я не думаю, что это хорошая идея, - уныло ворчу я. - Особенно после моей истерики, которую он имел счастье наблюдать.

 - Да от тебя бы уже давно любой нормальный мужик сбежал, - откровенничает подруга, ловко разрезая свинину на одинаковые кубики. - Сколько ты ему нервов попортила что здесь, что на той стороне Грани...а он ничего - держится. Короче, Рен, надо брать, сама понимаешь! И не мне тебя учить, как именно это делать, - она выгибает бровь так, что я понимаю: не послушаюсь - убьет...

 Странно, но суматоха с ужином на время вытесняет из головы невеселые мысли, а под конец я внезапно понимаю, что действительно поможет справиться с депрессией:

 - Хани, я к Тео, а ты звони Боно - возвращать душу будем завтра!

 Она скептически смотрит на меня, но я уже иду к двери, чтобы на пороге обернуться и поинтересоваться:

 - А он дома вообще?

 - Дома-дома, - кивает Хани - вот же человек-радар! - Давай, не филонь - исполни уже свой долг и позови сюда голодного мужика!

 Каждый шаг, приближающий к цели, дается с трудом. Но я продолжаю идти, пока, наконец, не звоню в соседнюю со своей дверь. Несколько минут не наблюдается никакого отклика, потом я, наконец, слышу легкие шаги по ту сторону разделяющей преграды.

 Когда дверь открывается, я невольно сглатываю: Тео в свободных светлых брюках на ходу одевает футболку, и часть обнаженной груди и торса становится мне заметной, пусть даже на самую маленькую долю секунды. Некромант это замечает, но не выдает ни одной из своих фирменных шуток. Просто смотрит на меня и ожидает того, что я скажу. Видимо, еще не забыл, как пришлось рассказать о немного более долгой жизни, чем та, что я успела запомнить с шести лет. Но меня сейчас это не волнует. Точнее, волнует не так сильно, как хотелось бы.

 Я успеваю десятки раз прокрутить последние слова Хани о том, как в действительности ко мне относится Тео. В груди разливается тепло, губы трогает легкая улыбка, и я смущенно лепечу, глядя на Тео:

 - Там...мы...в общем...

 Он заинтересованно склоняет голову набок и еле заметно приподнимает уголки губ. И я понимаю, что просто соскучилась по нему. По ласковым улыбкам, по беззаботным разговорам и лукавому прищуру глаз. Соскучилась настолько, что готова снова оказаться за Гранью, чтобы никто не мешал нам быть вместе. И вообще - находиться с ним вдвоем - это какое-то естественное состояние, которого меня лишили, когда Тео вернулся в мир живых... И тут приходит осознание, что стремление быть рядом с ним носит куда более серьезный характер, чем я подозревала раньше. И я боюсь дать определение этому чувству, потому что знаю, что достигла того состояния, когда не хочется видеть с собой никого другого. Когда от одного его вида настроение резко подскакивает вверх и появляется огромная жажда жизни, а еще хочется смущаться и краснеть, подобно маленькой девочке. Я боюсь всего этого, потому что не уверена, как именно он ко мне относится, несмотря на позицию Хани в этом вопросе.

 Я вздрагиваю, а дальше все происходит синхронно с обеих сторон: я, качнувшись, тянусь к Тео, он распахивает объятия, преодолевая расстояние в последний разделяющий нас шаг и накрывает мои губы своими. Одна рука зарывается в волосы, другая судорожно сжимает поясницу, привлекая меня к нему максимально близко. И руки сами собой взлетают на широкие плечи, а все существо отзывается такой бурей ощущений, что первое время я пугаюсь собственного отклика. Потом приходит осознание себя в любимых руках, и я перестаю опасаться этого слова, взорвавшись восторгом оттого, насколько хорошо мужчина понимает меня. Ни за что не пойду к Кельвину... Эта уздечка стала моим спасением. Она привязала меня к Тео, и больше я не стану убегать.