Ловушка для невесты

— Теперь, когда мы обменялись комплиментами, полагаю, я должен представиться. Рейф Рэмси, к вашим услугам. — Он отпустил её и начал приподниматься.

Ошибка. В тот миг, когда Аиша почувствовала, что он передвинулся и освободил её, она начала действовать. Ему снова пришлось бороться, чтобы удержать её под собой. В три секунды Рейф опять прижал её своим телом, только на этот раз не так аккуратно. Господи, эта девушка — одни кости. А ещё желчь и уксус.

— Знаешь, ты меня утомляешь. Я не хочу причинить тебе вред.

— Вы сломаете мне руку, — зарычала она.

— Возможно, — согласился он. — Если ты продолжишь со мной бороться. Хотя и непреднамеренно с моей стороны…

В этот момент луч лунного света осветил её лицо. Рейф уставился на свою пленницу. Она была… прекрасна. Редкостной красоты глаза: голубые, или зелёные, или смешение этих цветов, обрамлённые тёмными ресницами, расставленные под интригующим углом. Нос небольшой и прямой, губы пухлые и манящие. Под поистине удивительным количеством грязи Рейф ощущал нежную, гладкую кожу.

— Боже мой, — прошептал он. — Да ты редкая красотка.

Она дёрнула головой и ударила его по носу. Сильно.

— О-й-й-й!

Это было чертовски больно. Надо отдать должное маленькому демону: она легко не сдаётся. Не выпуская из руки её запястья, он исхитрился другой рукой прижать её голову к полу. Нос у него болел. Глаза слезились.

Девчонка самодовольно уставилась на него.

— Тот, кто принёс Клеопатру в Рим, завёрнутую в ковёр, знал своё дело, — сказал он с чувством.

Прекрасные зелёные глаза в ярости сузились, как у кошки.

Её тюрбан лежал рядом с его правой рукой. Рейф переложил её запястья в левую руку, встряхнул тюрбан и связал развернувшейся тканью её руки. Затем сел, поймал её брыкающиеся ноги, и связал их вместе другим концом.

— А, — сказал Рейф, обнаружив привязанный к ноге девушки нож. — Вы заблудшая юная леди, мисс Клив. Но какое полезное оружие. — Он снял нож.

— Не называйте меня так!

— Как не называть? Молодой леди? Согласен, это некоторое преувеличение.

— Мисс Клив, — сердито огрызнулась она. — Это не моё имя.

— Нет? Самый грязный вор в Каире совершенно случайно говорит на прекрасном английском языке?

Он отрезал её ножом оставшуюся ткань тюрбана и помог пленнице сесть.

Она сердито посмотрела на него.

— Я говорю на многих языках.

— О да, я слышал. Предполагаю, что большинство из них тебе удалось выучить на дне общества, но английский…

— Я научилась ему от английских моряков в Александрии.

Он засмеялся.

— В Александрии, оказывается, ужасно благородные моряки. Твой выговор совершенен.

— И что с того? Мой французский выговор совершенен, так же как и русский, и…

— Несомненно, но вся твоя английская речь, каждый звук, просто вопит о благородном происхождении. Такое произношение невозможно получить в доках Александрии, так что довольно нести вздор. Я не вчера родился и не люблю лжецов.

— Хорошо, вы тоже мне не нравитесь, поэтому позвольте мне уйти, и я не буду больше вас беспокоить.

— Ты никуда не пойдёшь. — Рейф рывком поставил её на ноги. — Ты Алисия Клив, единственная дочь сэра Генри и леди Клив, и я здесь, чтобы доставить тебя домой к бабушке.

Она посмотрела на него и начала снова:

— В последний раз, англичанин…

— Рэмси, Рейф Рэмси.

— Англичанин, — упрямо повторила она. — Я не Алисия Клив, у меня нет бабушки, и я дома — или отправлюсь домой, когда вы меня отпустите.

Он пожал плечами.

— Знаешь, это бесполезно. У меня есть портрет Алисии Клив в тринадцать лет. Никакого сомнения, это ты. Сейчас ты старше, тоньше и грязнее, и, вероятно, больше не отличаешься утончённостью манер, но в остальном ты почти совсем не изменилась.

В молчании она сердито посмотрела на него, а потом окинула взглядом комнату.

— Что вы сделали с Али?

— Он в соседней комнате, — кивком указал Рейф. — Спит.

— Спит? — Она фыркнула и попыталась сбросить путы. — Несмотря на весь этот шум? Вы его ранили, не так ли? Или опоили. Если вы причинили ему боль, я…

— Я не бью детей, — отрезал он. — И не опаиваю их. Теперь остановись или ушибешься.

В пылу борьбы она чуть не ударилась головой о ножку стола, отклонившись всего на четверть дюйма. Он наклонился и взял её на руки. Господи, эта шипящая кошечка ничего не весила.

— Отпустите меня. Мне нужно увидеть Али, — потребовала она. Аиша делала вид, что не знает о своём беспомощном положении, но тело её напряглось от страха. Острый маленький подбородок воинственно поднялся.

— Ты останешься связанной, пока я считаю это необходимым. — Глубоко внутри него зарождалась искра гнева. Какого дьявола люди позволили юной английской дворянке — во имя всего святого, дочери баронета! — голодать на чужбине? Пережитое превратило её в дикую кошку.

— Я не скажу ни слова, пока вы не докажете, что с Али всё в порядке. — Мягкие, полные губы сжались в тонкую линию. Зелёные глаза подозрительно прищурились.