Ловушка для невесты

Если то, что сказала Аиша, правда, и они были заперты, лучше ему вымыться, пока она спит. Он снова попытался приподняться.

Должно быть он сильно болел. Лишь несколько раз в своей жизни он чувствовал себя настолько же слабым. Рейф ненавидел такое состояние. Ненавидел быть зависимым от других.

Да он бы лучше застрелился, чем позволил ей выкупать его, как беспомощное дитя.

Заставив себя сесть, он спустил ноги на пол. Он сидел на краю кровати, тяжело дыша и обшаривая взглядом каюту. Под самым дальним иллюминатором стоял ряд накрытых вёдер, стопка сложенного белья, пустые чаши и ночной горшок. На комоде, прикрученном к стене, стоял ящичек с лекарствами, чайник и проклятая чашка с носиком. Рядом с ними лежала его бритва. Прекрасно. Он провел рукой по подбородку — бритвой-то воспользоваться он сможет.

Пошатываясь, он встал на ноги, обнажённый, и, качаясь из стороны в сторону, шагнул, и в итоге обнаружил себя цепляющимся за иллюминатор в попытке сохранить равновесие. Голова кружилась. Он постоял немного, повиснув на иллюминаторе и вдыхая морской воздух. Кажется, помогло.

Потом он осмотрел вёдра. Два были пусты, два — с водой. Он погрузил в них палец и осторожно облизал. В одном была пресная вода, в другом — морская.

Он взял мочалку, намылил её пахнущим лекарством мылом, которое обнаружил, затем растёр себя с помощью морской воды. Он скрёб каждый дюйм своего тела, с ног до головы, скрючиваясь, чтобы вымыть спину, безжалостно растираясь мочалкой. Он осторожно встал над одним из пустых вёдер и с помощью своей оловянной чашки для бритья черпал морскую воду, поливая себя.

Вместо того чтобы стекать в ведро, грязная мыльная вода разливалась по полу. Рейф удручённо уставился на образовывающуюся лужу.

Он посмотрел на Аишу, мирно спавшую на другом конце каюты. Её дыхание было ровным и глубоким. Тёмные ресницы изящными полумесяцами лежали на бледных щеках. Завитки волос обрамляли виски и уши, завиваясь, по-видимому, после мытья.

Она вымылась. И каким-то образом оставила всё аккуратным, чистым и сухим, совсем как маленькая кошечка.

Посмотрев вниз на растекающуюся лужу мыльно-пенистой солёной воды, он, пошатываясь, пошёл к кровати, сорвал лежащую сверху простыню и бросил в лужу.

Боже, он снова обессилел. Рейф терпеть не мог чувствовать себя таким слабым. Вцепившись в кромку иллюминатора, он тяжело дышал, переводя дух, пока прохлада, овевавшая его мокрое, обнажённое тело не привела его в чувство.

Собравшись, наконец, побриться, Рейф был глубоко потрясён, увидев себя в зеркале. Под жёсткой щетиной он выглядел… тощим, а под запавшими глазами проступали синяки. О да — побрившись, он будет выглядеть лучше.

Его бритва лежала распакованной и раскрытой. Сумка с остальными туалетными принадлежностями оставалась среди его багажа. Что она собиралась делать с бритвой?

Он побрился с холодной водой. Ему доводилось не однажды делать это и раньше, но сейчас по неведомой причине он порезался, и к тому времени, как закончил, на простыне у его ног появились пятнышки крови.

Он ещё раз потёр своё тело — теперь уже с помощью своего собственного мыла — и на этот раз сполоснулся пресной водой. И опять посмотрел в зеркало. Выглядел он жалко, но чувствовал себя в миллион раз лучше.

Но бог ты мой! Какой же беспорядок он учинил.

Простыня насквозь промокла. Что с ней делать? Ответ напрашивался сам собой. Толкая простыню ногой по полу и собрав таким образом всю воду, Рейф затем связал мокрую ткань и протиснул сквозь иллюминатор. Проблема решена.

Досуха вытерев тело и волосы, он также выбросил и использованное полотенце. Чертовски удобные штуки, эти иллюминаторы.

Аиша пробормотала что-то во сне, и он оглянулся. Лучше бы прикрыться, пока она не проснулась.

Он выхватил панталоны из своего дорожного сундука и попытался их надеть. Проклятье! Надо сесть. Он сел на кровать, натянул панталоны и, обессилев, упал на свою постель. Фу. От неё всё ещё шибало в нос.

Стянув нижнюю простыню, Рейф понюхал её, стянул заодно и одеяло под ней и выпихнул всё через иллюминатор. Подушки отправились туда же. Он понюхал матрас — всё ещё чувствовался слабый кисловатый, неприятный запах.

Матрас был набит шерстью. А, как слышал Рейф, шерсть переносит инфекцию. Он попытался свернуть матрас, но, хотя тот и был тонким, всё же не настолько, чтобы протиснуться через иллюминатор.

Вот чёрт! Рейф сел, чтобы обдумать проблему. И увидел свой чемодан. Он купил арабскую саблю из дамасской стали, когда был в Каире. Дамасская сталь была знаменита. Дамасские клинки могли разрезать что угодно — в былые времена они вдребезги дробили мечи крестоносцев, так что матрас из шерсти и тика не представит проблемы.

С возобновившейся решимостью он достал саблю из чемодана и начал методично разрезать матрас на кусочки, кидая каждый из них в иллюминатор. Сабля была такой же острой, как его бритва, — а может, даже и острее, — и проходила сквозь ткань и шерсть без единого звука.

Девушка крепко спала.