Ловушка для охотницы

— Действительно, как следует не подумал, — грустно промолвила она. — Хочешь задобрить меня традиционным набором, с помощью которого обычно охмурял своих подруг? И надеешься таким образом все исправить?

— Эмма…

Развитие событий отклонялось от намеченного плана. Усилия Коннора пошли прахом. Мужчине казалось, что он вес глубже погружается в зыбучий песок. Отчаяние. Пытаясь загладить прежнюю ошибку, только ухудшил положение вещей.

— Я уже объяснила тебе, Коннор, — заговорила Эмма тихим, дрожащим от напряжения голосом. — Женщины, с которой ты провел ночь страсти, не существует. Она была актрисой, неплохо сыгравшей свою роль. А настоящая Эмма никогда не интересовала тебя.

Внутри у Коннора все дрожало от сильного волнения. Он лихорадочно подыскивал слова оправдания. Но разум отказывался служить ему. Коннор не мог даже говорить.

Он в очередной раз заставил Эмму страдать.

И осознание этого отозвалось в его душе доселе неведомой болью.

Чувство собственной вины заглушило все прочие.

Пропасть, разделявшая их с Эммой, продолжала стремительно расширяться. Коннору казалось, что он, сорвавшись со скалы, падает вниз, безуспешно пытаясь ухватиться за острые камни.

— Эмма, я снова совершил ошибку… — Он бессильно опустил руки, в которых по-прежнему держал подарки. — Но я хочу, чтобы мы с тобой оставались друзьями.

— Да не желаю я быть просто твоим другом, Коннор.

Каждое произнесенное Эммой слово кинжалом вонзалось в сердце Коннора.

— Почему? Что в этом плохого? — тяжело дыша, спросил он.

— Потому что… я люблю тебя, Коннор Райли.

— Эмма…

— Пожалуйста, не говори больше ничего, хорошо? — Девушка сделала предостерегающий жест рукой. — Прошу тебя. — Эмма попыталась рассмеяться, но из ее горла вырвался лишь прерывистый стон. — В случившемся виновата я одна, мне и расплачиваться за ошибку. И я справлюсь, поверь. — Эмма смахнула рукой катившуюся по щеке слезу.

Грудь Коннора сдавили невидимые гигантские тиски. Он не мог дышать. Сердце забилось сильнее, а руки так и порывались обнять девушку. Но Коннор знал, что, едва он попытается прикоснуться к Эмме, та немедленно оттолкнет его.

И он продолжал стоять словно каменный истукан, в то время как самая дорогая, самая близкая для него женщина безмолвно роняла слезы.

— Я больше не хочу быть твоей любовницей, Коннор, — наконец произнесла Эмма. Глаза ее сверкнули стальной решимостью. — Не смогу заниматься с тобой любовью, зная, что ты никогда не станешь моим, понимаешь? И я не смогу быть тебе другом…

Она умолкла, тяжело дыша, не в силах совладать с нахлынувшим шквалом эмоций.

Коннор подошел к девушке ближе.

— Эмма…

— Нет. Наша дружба ушла в прошлое. И я больше не желаю выслушивать рассказы о твоих приключениях, о бесконечных свиданиях с блондинками, брюнетками, рыжими…

Гнетущее осознание вины породило новое чувство, завладевшее Коннором.

Впервые в жизни он ощущал себя абсолютно беспомощным.

И ничего не мог с этим поделать.

— Уходи, Коннор, — тихо промолвила Эмма, в то время как слезы продолжали катиться по ее щекам. Отступив назад, она снова потянула на себя дверь. Потом добавила:

— Ради нас обоих. И больше не возвращайся сюда никогда, пожалуйста.

Дверь закрылась. Коннор с букетом роз и коробкой конфет в руках остался один, в полной темноте.

Летняя ночь, опустившаяся на Бэйуотер, не принесла прохлады. Жара не спадала, однако тело Коннора Райли колотил сильнейший озноб.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Утром Эмму ожидали грузовой пикап, нуждающийся в замене распределительного вала, малолитражка с отказавшими тормозами и мучительная головная боль.

Ночью девушка долго плакала и почти не спала.

Новый день не принес ей никакого облегчения.

Эмма казнила себя за неосторожное признание в любви, неожиданно для нее самой сорвавшееся с уст. Ну почему она не смогла удержаться? Поставив локти на письменный стол, девушка обхватила голову руками, вновь и вновь вспоминая выражение лица Коннора в миг, когда она произнесла три роковых слова, способных посеять панику в сердце любого мужчины.

— О боже, — простонала девушка, тяжело вздохнув. — Эмма, ты полная идиотка. Нельзя было говорить ему это. А теперь он знает. И, вероятно, даже испытывает к тебе жалость…

Рывком вскочив из-за стола, она направилась к двери, ведущей в гараж, но в следующую секунду передумала и осталась в кабинете. Потом неподвижно замерла у окна. Эмма не могла заставить себя войти в гараж. Она боялась, что механики заметят ее красные, заплаканные глаза. Никто не должен был узнать о боли, терзающей ее глупое доверчивое сердце.

— Наверное, мне придется продать мастерскую, — в отчаянии прошептала Эмма. — Уехать из этого города… нет, из этого штата. — Девушка безуспешно пыталась взять себя в руки. — О господи. Я в панике. Что творится со мной?

Впрочем, нет, она никуда не уедет. Бегство — удел малодушных. Это не в ее характере.

Она должна зажить своей обычной размеренной и упорядоченной жизнью, и тогда рано или поздно прежнее спокойствие возвратится к ней. Нужно настроиться на позитивный лад. Вот решение проблемы. Думать только о хорошем.

Любимая работа поможет ей забыть о Конноре.