Ловушка для опера

«Черт, сто процентов обмочусь в судорогах» – с досадой поморщился Бодряков – «Прямо на кровать. И буду висеть и вонять. А люди будут нос зажимать и материться. И скажут: не мог свинья в туалет перед смертью сходить. Нет, надо немного о коллегах своих подумать. Мне бы какого было если я пришел бы труп своего коллеги описывать».

Капитан Бодряков, исполненный профессиональным патриотизмом и подпираюшей жидкостью слез с кровати и засеменил в туалет. Не успел он проявить заботу о коллегах, как зазвонил телефон.

«Да черт с ними, пускай звонят» – огрызнулся Бодряков и заорал от резкой рези в причинном месте.

Телефон продолжал звонить. В причинном месте продолжало резать… И все же он выстоял. Исполнил «последний долг». Толи от жары, толи от боли его прошиб пот, но он мужественно занял исходное место в петле так и не попив холодного боржоми.

«Так, что теперь? Ах да, поджать ножки» – вспомнил он.

На кухне опять раздался телефонный звонок.

«Что опять вылезешь из петли?» – иронизировал над собой Бодряков, – «Да ты просто дрефишь. Нет. Тогда скажи, зачем тебе сдался этот звонок?».

«А жара? Я же разложусь за два дня, а когда меня найдут – представляешь картинка. Надо подойти к телефону и кто бы не звонил сказать, что бы сегодня вечером выламывали дверь, и снимали меня с петли».

Не получив от своего внутреннего оппонента возражений он спрыгнул на пол и побежал к телефону.

– Алле – голосом сорвавшегося висельника прохрипел он в трубку.

На другом конце кто-то задышал и зашмыгал носом.

– Бодряков слушает – добавил Сергей Иванович, вслушиваясь в шмыгающие звуки и не отождествляя их не с одним из своих знакомых.

Шмыгание прекратилось и, как показалось оперативнику, перешло на всхлипывание.

«Женщина? Но кто? Татьяна так себя ни когда не вела. Даже после того как я отказался с ней переспать»

Неожиданно в уши Бодрякова полился поток бессвязной скороговорки маленького ребенка. Причем к тому же и шепотом. Сергей Иванович ни чего не понял, и первой мыслью у него промелькнуло, что его кто-то разыгрывает. Он стал лихорадочно вспоминать у кого из его знакомых маленький ребенок. Но так и не вспомнил. На том конце провода снова раздались всхлипывания и бормотания.

– …я Зиву Лядом с маКаСином… – все, что смог понять в очередном потоке детского лепета оперативник.

– Ты чей, кто твой отец? Позови кого-нибудь из взрослых – попытался подыскать ключик к разговору Сергей Иванович.

– нет ни коКо, мне стЛаСно, кваЛтиЛа на пеЛвом этаЗе, пЛихоТи быстЛей – нос опять зашмыгал.

В тревожном шепоте маленького человечка была какая-то завораживающая сила и секрет. Немного адаптировавшись к его шепоту, он понял, что какому-то малышу очень плохо и страшно и он просит его к нему прийти. Он попытался понять где живет эта маленькая перепуганная, одинокая Тайна, но трубка замолчала.

– Алле! – закричал Бодряков – Малыш, где ты живешь, тебя как зовут?

В трубке была тишина, потом раздался вздох и он услышал – «Папа», а затем короткие гудки.

«Папа? Что имел в виду ребенок? Может подошел его отец? Ну не меня же он назвал отцом? Хотя дети в таком возрасте могут выдумать что угодно. А в каком примерно возрасте? Годика три – четыре, максимум пять?».

Сергей Иванович даже не заметил как стал вспоминать свои немногочисленные любовные истории пяти-шестилетней давности. Скорее просто так не с надеждой, а просто для очистки совести.

«Но почему так противно сосет под ложечкой? Как будто в чем-то виноват?».

И вдруг, так же неожиданно как мысль о смерти, он понял, что больше всего на свете хотел бы сейчас быть виноватым, хотел бы, что – бы этот звонок не был ошибкой – нелепой случайностью. Его даже прошиб пот. В мыслях начался хаос. Он смахнул со лба испарину, словно пытаясь привести мысли в порядок. Но где – то в голове уже начинала играть незатейливая, но приятная попса: Мои мысли мои скакуны… Он пытался вернуться к анализу случившегося, но голос Газманова не позволял сосредоточиться снова и снова начиная сначала один и тот же куплет, с каждым разом наполняя его опустошенную ауру жизненной энергией. И все же «эскадрон» ускакал, и первое, что почувствовал Бодряков это сожаление об отсутствии в телефоне АОНа. Был бы записан номер телефона звонившего ребенка, и он бы уже к вечеру мог бы быть на той квартире. А так придется потрудиться, прежде чем получить шанс на встречу с этим мальчиком. Или девочкой? Но трудиться Сергей Иванович не боялся. А уж кому не искать как профессиональному сыщику с 25-летним стажем. Главное, что после этого телефонного звонка жизнь горе – висельника опять обрела полный смысл. Ведь как не пытался сам себя обмануть Бодряков, не сознаваясь в укрепившейся мысли, у него это не получалось. Звонил ЕГО ребенок.