Ловушка для орла

Самого Хоума эта перепалка между Яковом Стюартом и его грозным вассалом только позабавила, он был весел и даже велел принести еще вина, а гостю предложил располагаться поудобнее. Однако Дэвиду вовсе не хотелось пьянствовать со скучающим лордом, и, улучив момент, он поспешил сообщить, что у него есть сведения, какие стоит передать Якову Стюарту. Они касаются планов Суррея, уточнил он, выразительно глядя на оплывшее от вина и скуки лицо Александра Хоума.

В итоге тот решил лично препроводить гостя к его величеству. Он вышел из палатки, приказав людям из отряда Майсгрейва располагаться в его ставке – и под присмотром будут, да и накормят их тут. Последнее было кстати, учитывая, что парни из Нейуорта, кроме той жидкой баланды, какой их потчевали у Суррея, со вчерашнего вечера еще ничего не ели. Хоум же, указав на освещенный огнями Форд-Касл, который виднелся на соседнем склоне, отправился пешком в ту сторону – неплохо размять ноги после столь долгого сидения в шатре, заявил он гостю.

Дэвид шел рядом с беспечным Хоумом, приглядываясь к обстановке в лагере. Как он понял ранее, под рукой лорда Александра находились войска пограничных отрядов, среди которых было немало своевольных и отчаянных воинов, каких удерживало вместе только почтение к их командиру. Сейчас они салютовали при его приближении – кто мечом, а кто и поднятой кружкой. Если командир от скуки ублажает себя вином, отчего бы и им не выпить славного местного эля, или захваченного в английских усадьбах винца, или наливки, или… Ну, кто там что имел под рукой, пока они коротали сырой вечер у костров. Их лорд на приветствие отвечал поднятием руки, а Дэвид отмечал, кто находится под его командованием, присматриваясь к гербам на штандартах у шатров и палаток: тут были и воинственные Скотты, и отчаянные Гордоны, и яростные Хендерсоны, и дерзкие Никсоны, и горделивые Керры, родственницей которых была Мойра. Мысли о ней вновь захватила Дэвида. Увидит ли он ее в Форде? А главное – что он увидит?

Но когда они проходили ставку графа Хантли, расположившегося по соседству с Хранителем границы, он невольно отвлекся. В ставке Хантли было немало людей из горных кланов, Дэвид даже рассмотрел при свете костров большое полотнище Маккеев с вышитой эмблемой – мускулистой рукой, сжимающей клинок. Повсюду слышалась гортанная гэльская речь, играли волынки, а потом Дэвид различил, как у одного из костров кто-то мелодичным голосом стал декламировать сказание о вереске. Неужели и славный бард Эррол Мак-Ихе тут? Дэвиду стало грустно при мысли, что, возможно, вскоре ему придется схлестнуться с теми, кого он не так давно считал своими друзьями.

А потом Майсгрейв увидел воочию самого Иана Райвака Маккея. Молодой брат вождя выглядел как истинный рыцарь – в вороненых отполированных доспехах, с наплечниками и в блестящем панцире, только голову он не покрыл, и его длинные рыжие волосы ниспадали на латный воротник. Иан Райвак держался несколько в стороне от своих горцев и смотрел туда же, куда и Дэвид, – на освещенные огнями зубчатые башни Форд-Касла. Они прошли совсем близко от Райвака, но Дэвид был уверен, что тот не узнает в нем Хата Маклейна. Закрытый шлем-саллет итальянского образца скрывал лицо Майсгрейва, да и сумерки уже спустились, шел дождь. К тому же Маккей даже не повернулся в сторону лорда Хоума и Майсгрейва, ибо все так же смотрел на стены Форда. Интересно, знал ли он, что в замке находится та, которой он предложил руку и сердце? Видел ли ее? Бывал ли в самом Форд-Касле?

Об этом не хотелось думать. Как и о том, что где-то тут находится и Рой Маккензи. Наверняка в таких же прекрасных латах, как и полагалось вождям кланов. В отличие от вождей большинство воинов горцев выглядели просто убого – длинные просаленные туники, накинутые пледы, многие были босыми. Ну и оружие – привычные луки, палаши и маленькие круглые щиты, обитые бляхами. Горцы явно не были готовы к тем столкновениям, в каких им предстояло сразиться. Но все же их было очень много: шумных, пьющих, весело смеющихся и похваляющихся уже добытой на дорогах Англии добычей – от обычных овчин и глиняных горшков до блестящих клинков и даже женских украшений.

Дэвид порой слышал обрывки их речи на гэльском:

– Славно мы начали войну, брат!

– Еще бы! Скоро и города англичан будем брать на копье, и тогда у нас будет все, что только пожелаем, – красивые женщины, много вина, лошади, овцы.

– Эти изнеженные южане не смогут противостоять нашей ярости и силе длинных клейморов! Вот уж напьются наши клинки крови проклятых англичан!