Ловушка для «Осьминога»

Ремонтники постарались и выпустили сейнер Арнольда Виру на двое суток раньше намеченного срока.

Случилось это после обеда.

Капитан, уверенный во времени выхода из заводского ковша, с утра организовал снабжение судна необходимым для промысла и предупредил команду: выход в море на рассвете.

Поскольку снабжением ведает старпом, Арнольд Виру взвалил хлопоты на Эрико Хино, прибывшего к нему на стажировку. Старый Виру решил сразу посмотреть помощника в деле, ведь качества штурмана выявляются не только в том, как он определяет место судна в море или выходит на замет косяка. Хороший судоводитель обязан быть еще и коммуникабельным парнем. Ладить с девчатами в бухгалтерии, скрягами в материально-техническом отделе, с кладовщиками быть, что называется, вась-вась. Положение Эрика Хино, симпатичного здоровяка лет тридцати, усугублялось тем, что был он в здешних местах новичком, еще только знакомился с конторским и складским народом. И капитан Виру держал метания старпома в поле зрения, готовый вмешаться, ежели возникнет где-либо рецидив бюрократизма, загнанного в последнее время в неглубокое подполье. Но у Эрика Хино пока все ладилось, старому рыбаку ни разу не пришлось воздействовать на кого-либо собственным авторитетом. Словом, к концу рабочего дня старпом доложил капитану, что необходимое снаряжение для сейнера получено, а сетеснастного материала он умудрился взять на борт сверх обычного комплекта, на всякий случай.

– Тут ты молодец, парень, – довольным тоном проворчал Арнольд Виру и доброжелательно посмотрел на старпома светло-синими глазами. – В море, ежели порвешься, одолжить не у кого. Запас в рыбацком деле вещь необходимая. А карты промыслового района получил?

– А как же! – ответил Эрик Хино. – С данными последней промразведки…

– Правда, я и без карт неплохо ловлю, – сказал Арнольд Виру. – Но тебе по ним поработать будет полезно. Тем более, что ты в наших местах не рыбачил.

К ним подошел старый Пенсас, уже сменивший робу на чистое платье.

– Когда выходим в море, капитан? – спросил он.

– Гарантийный механик… – усмехнулся Арнольд Виру. – Не можем обойтись без новшеств. Ты-то на какой предмет собрался в море?

– Если что откажет после ремонта…

– Коли что откажет, я прикажу выбросить тебя за борт, – усмехнулся капитан. – Наверное, именно поэтому тебя посылают в море?

– Фирма гарантирует качество на таком уровне, что не боится потерять собственного умельца, – подхватил старпом.

– Так оно и есть, – спокойно ответил Пенсас. – Значит, выходим на рассвете…

– В пять утра быть на борту, – сказал Арнольд Виру.

Сам капитан остался ночевать на борту, он всегда так поступал перед выходом в море

Небо едва посветлело на востоке, а на сейнере уже запустили двигатель, держа машину в постоянной готовности. День обещал быть хорошим, не было ни облачка, редкое явление на балтийском побережье.

– Люди на борту? – спросил Арнольд Виру старпома.

– Нет механика с ремзавода, – ответил Эрик Хино. – Но у него еще в запасе пять минут… Ага, вон кто-то появился на причале.

К сейнеру подошли два человека. Один из них был Пенсасом, другого Арнольд Виру никогда прежде не видел.

– К вам корреспондент, капитан Виру, – поздоровавшись, сказал Пенсас. – Вчера меня встретил председатель и попросил привести его утром из гостиницы на причал.

– Меня зовут Пауль Варес, – сказал корреспондент, входя в рубку и протягивая листок бумаги. – Это записка председателя колхоза – разрешение выйти на промысел и написать о вашем экипаже статью.

Капитан развернул листок с фирменным знаком наверху и прочитал машинописный текст, скрепленный подписью председателя.

– Хорошо, – сказал он, – можете идти с нами, ухой накормим, если рыба будет. Только прошу не болтаться под ногами, когда начнем работать, не задавать глупых вопросов. Сумеете?

– Постараюсь, капитан.

– Уж постарайтесь… Море не любит суеты.

Он протянул листок старпому:

– Запишите, Эрик, в судовой журнал: по распоряжению председателя колхоза взяли на борт корреспондента. Как вас там?

– Пауль Варес.

– Его, значит, самого… А для пограничников бумага у вас есть?

– А как же! – ответил Рокко Лобстер и похлопал себя по левой части груди.

III

Как обычно, генерал Третьяков проснулся в шесть часов утра. Спал он с открытой балконной дверью, поэтому проветривать комнату не было необходимости, и Лев Михайлович после нескольких минут бега на месте стал разминаться привычными упражнениями. Затем принял душ, чередуя горячую воду с холодной, с силой растерся мохнатым жестким полотенцем, набросил на плечи легкий халат и в ожидании завтрака, который, судя по запахам на кухне, принялась уже готовить Вера Васильевна, сел к письменному столу.

Перед генералом лежала диссертация одного из его аспирантов. Будучи доктором военных наук, Третьяков всерьез занимался подготовкой теоретических работников, так необходимых ведомству, в котором он прослужил всю жизнь, хотя сочетать науку с практической деятельностью было нелегко.