Ловушка для «Осьминога»

– Конечно, – улыбнулась девушка. – Он ведь быв­ший моряк… И еще окончил наш университет, филологический факультет. Специалист по творчеству Джозефа Конрада.

– А почему так странно твой отец называет свое судно?

– «Тролль Аред»? Это злой и жадный волшебник из народной баллады, назван он по имени библейского Иареда, такого же скряги. Тролль Аред захватил вместе с другими троллями гору Хорнелен на атлантическом берегу Норвегии и обосновался там, угрожая людям. Потом козни троллей надоели рыжебородому королю Олуфу. Он на ладье «Зубр» причалил к горе Хорнелен и расправился с Аредом.

«Как все просто в сказках, – с горечью подумал штурман. – Справедливость торжествует, добро побеждает зло… Отомщу ли я за тех ребят, что были со мной в шлюпке? Видимо, они погибли… И сам я жив лишь благодаря заступничеству доктора. Только кто он на самом деле?»

– Спроси его, – обратился к дочери Бенгт Ландстрём по-шведски, – не оставил ли он в Ленинграде молодую жену?

Услышав знакомое слово «Ленинград», Олег вопросительно глянул на девушку.

– Отец спрашивает, – смутилась Хельга, – женат ли ты…

Теперь покраснел Давыдов.

– Нет, – сказал он, – не довелось еще…

Бенгт Ландстрём оглушительно захохотал.

– Умереть можно от смеха, ребята, – вытирая выступившие слезы тыльной стороной ладони, проговорил, наконец, капитан «Ареда». – На всем Балтийском побережье, от Мальме до Стокгольма, мне же никто не поверит, что, вылавливая всякую дрянь в вонючих водах Ухгуилласуна, я выудил такого доброго викинга в женихи для моей Хельги!

III

Артем Логинов любил вставать рано. Как ни поздно лег бы спать, в шесть утра всегда был на ногах. Тихонько, чтобы не разбудить Настю – она вставала на полчаса попозже, – выбирался из спальни, надевал в прихожей спортивный костюм и кеды, спускался по лестнице и отправлялся бегать в парк.

Вот и сегодня он возвращался после пробежки освеженный, полный сил и энергии. У подъезда увидел зеленый «уазик» со знакомым номером. Это была машина Федора Николаевича Завалишина.

«Сам пожаловал… В такую рань?» – удивился Логинов, подходя к автомобилю.

Водителя на месте не было.

Еще больше удивившись, подполковник легко вбежал на четвертый этаж, вошел к себе в квартиру, снял кеды и в носках прошел на кухню

Навстречу ему из-за стола поднялся ефрейтор Мешавкин, вот уже второй год возивший начальника отряда. Перед ним дымился наполовину опорожненный стакан с чаем, стояла тарелка с пирожками и блюдечко с вареньем. От плиты повернулась к Артему уже причесанная, грустно улыбающаяся, улыбка никогда не была у нее веселой, но такая красивая его Настя.

– Товарищ подполковник! – вытянулся Мешавкин и начал докладывать во весь голос. – По приказу товарища…

– Тихо-тихо, Виталий, Аленку разбудишь, – сказал Логинов. – Садись… Пей чай и спокойно растолкуй мне, отчего ты примчался к нам в такую рань.

Из слов Виталия Мешавкина выходило, что полковник Завалишин только что уехал из Кронборга в Ленинград, поехал на парадной «Волге» с прапорщиком Бугровым. А его, Мешавкина, отправил на рабочей машине к товарищу подполковнику на предмет, чтобы тот выехал на участок коменданта Зеленского. Там уже ждут. Снова происшествие на первой заставе…

Услыхав слова «первая застава», Анастасия Михайловна бросила тревожный взгляд на мужа.

– Понятно, – сказал Логинов. – Далась им эта первая застава… Хоть линию Маннергейма на ней возводи… Ладно, Виталий. Ты давай ешь пирожки, а я быстро умоюсь и поедем.

Сборы Артема были недолги. Завтракать он отказался, сказал, что перекусит на заставе, лишний повод сделать приятное старшему прапорщику Колову.

– Привет им там всем от меня, – шепнула Настя, прощаясь с Артемом в прихожей. – И ему тоже…

Она говорила о Петре Игнатенко.

– Хорошо, Настенька, – сказал Артем.

Он поцеловал жену и ощутил на губах соленый вкус слез.

– Ты плачешь? – спросил Логинов. – Но по­чему?

– Уезжаешь на границу, – сказала Настя, и голос у нее зазвучал глухо, – а там всякое бывает.

Она всхлипнула.

– Ну что ты, что ты, родненькая, – забормотал Артем. – Ведь я сегодня же вернусь… Настя!

– Ты удивился тому, что плачу, – стараясь овладеть собой, заговорила Настя. – Я ведь каждый раз провожаю тебя будто на войну! Извечная наша доля: проводить и ждать, заливаясь горючими слезами. Прости меня, Артем, за слабость и, если будет возможность, позвони мне. Ладно?

Он еще раз поцеловал жену и, не вызывая лифта, помчался по лестнице вниз, прыгая по-мальчишески через ступеньку.

Когда Виталий Мешавкин рванул с места «уазик», Артем подумал: «Почему говорится: горючими слезами? У женщин слезы соленые… На вкус соленые. А по существу горькие. От слов горе, горечь. Но как уберечь наших женщин от слез?»

На душе было муторно. И грустное расставание с женой, и размышление о некоем роке, который навис над заставой имени Петра Игнатенко. Хотя, конечно же, рок тут ни при чем. Просто некто выбрал именно эту заставу для сомнительных экспериментов, а кто за этим стоит и какие преследует цели, разобраться предстоит как раз ему, это по его особой епархии.