Ловушка для Сэфес

Вот оно, инферно. Планета кричала болью, слушать ее эмофон было невыносимо тяжело. Миллионы искалеченных судеб, люди, тысячами гибнущие в исследовательских лабораториях… Люди – биоматериал для отработки действия всяческой дряни. Оружия, отравляющих веществ, способов промывки мозгов… Дети, совсем маленькие дети – для утех извращенцев. Этих детей считали животными, тем самым оправдывая собственное скотство… но поступали с ними, как нормальный человек никогда не поступит и со зверем. Рабство, накрывшее всю планету. Профессиональные касты – от рождения и до смерти. Разумеется, почти никакой культуры… Разумеется, бедность. Единственный город планеты, гигантский мегаполис под куполом, напоминал муравейник.

Вся жизнь планеты управлялась ее искином, искусственным интеллектом. За любую свободную мысль люди отправлялись на промывку мозгов. По иронии, искин появлялся перед людьми в образе женщины, почему-то носящей имя из древних легенд: Юпитер. Власть сверхмудрого искина, похоже, не приносила особой пользы: город был беден, несмотря на всю его технику (весьма высокого уровня, с неудовольствием отметил капитан). Не было поводов сетовать на жизнь только у детищ Юпитер, касты генетически модифицированных существ. Кажется, все доходы планеты шли в карман этих людей… Вернее сказать – нелюдей. Да. Нелюди – вот самое подходящее для них слово. Прекрасные, холодные, с мертвой душой. Впрочем, они ведь и вправду не люди, эти, как их там… а, вот самоназвание! – блонди.

Капитана тошнило от омерзения.

Даже не привычные пашу. Здесь было нечто жуткое, живое и мертвое одновременно… кажется, только чужие страдания способны заставить эти души шевелиться. Как они смотрели – спокойно, попивая вино, с интересом! – когда на сцене избивали мальчишку-бунтаря, инсценируя расплату за бунтарство! Не избивали даже – убивали. И из этого кровавого месива устроить шоу… Развлечение. Впрочем, капитану приходилось видеть всякое – мерзавцев в галактике много. Но чтобы с таким цинизмом … А мальчишка молчал, хотя непонятно, как ему это удавалось. Капитан знал: доведись ТАК ему самому… он бы орал, как оглашенный. Боль – это, знаете, такая штука… на словах только легко, а на деле…

Капитан вздрогнул и очнулся. Оторвался от записи.

– Что с ним стало дальше? – хрипло спросил он дварха. – С этим вот пареньком?