Ловушка для Слепого

Ватная тишина пустой, отлично обставленной и идеально приспособленной для жилья и отдыха квартиры навалилась на него, приглашая лечь и расслабиться, бездумно глядя в мерцающий цветными пятнами экран телевизора. Он прошел по квартире, по дороге включая все, что можно было включить: свет, телевизор, радио, музыкальный центр, кофеварку, микроволновку, электроплиту, – и закончил свой маршрут перед платяным шкафом в спальне.

Теперь квартира наполнилась разнообразными звуками, и он с удовольствием слушал их, натягивая чистые брюки. Телевизор бормотал на разные голоса, перекликаясь с радиоточкой, музыкальный центр приглушенно лязгал древним, начала восьмидесятых, металлом, кофеварка интимно булькала и курлыкала, на плите шипела и потрескивала яичница, распространяя по квартире аппетитный дух, соперничавший со сногсшибательным ароматом кофе, в микроволновке постреливали, набухая и лопаясь, сосиски – целых три, поскольку день выдался хлопотным и он не успел даже перекусить.

Затянув поясной ремень, он несколько секунд постоял, закрыв глаза и прислушиваясь к какофонии звуков и запахов, наполнявших квартиру.

– Дерьмо чертово, – сказал он наконец, протянул руку и взял с верхней полки шкафа плоскую бутылочку с коричневой жидкостью.

Коньяк разлился по телу живительным теплом. Шараев завинтил алюминиевый колпачок и поставил бутылку на место. Она стояла на верхней полке шкафа с тех самых пор, как этот шкаф собрали и установили в углу спальни.

Еще одна бутылка – побольше – стояла на полочке в ванной, не говоря уже о баре в гостиной и шкафчике над мойкой в кухне. Виктор Шараев не был алкоголиком – он просто ленился бегать из конца в конец квартиры всякий раз, когда ему хотелось смочить губы.

Теперь можно было жить дальше. Виктор вернулся на кухню, по дороге выключая все лишнее – музыкальный центр, радиоточку, уже начавшую астматически хрипеть кофеварку и, наконец, плиту. Микроволновка выключилась сама, мелодично звякнув и потушив внутри себя свет. Он выложил яичницу и сосиски на тарелку, залез в холодильник и наполнил ледяным томатным соком высокий прозрачный стакан. Стакан мгновенно запотел, и Виктор вдруг понял, что приготовил слишком скромный ужин – сейчас он готов был съесть быка.

Сгрузив провизию на поднос, он отнес все в гостиную и упал в кресло перед телевизором. На экране бестолково бегали люди в камуфляже, и, взглянув на часы, он обнаружил, что идет, оказывается, программа «Время». Он выключил телевизор, чтобы не портить себе аппетит, и поужинал в тишине.

Допив сок, Шараев почувствовал, что соловеет, и поспешно отправился на кухню за кофе. Кофе был черным, как торфяная жижа, и горьким, как яд гремучей змеи. Он мгновенно привел Виктора в порядок, и тот, снова взглянув на часы, решил, что еще не очень поздно Проверив на всякий случай автоответчик и не обнаружив на нем ничего интересного, он снова затянул галстук, надел туфли и набросил на плечи куртку. Куртка показалась ненормально тяжелой. Виктор хлопнул себя по лбу, вынул из внутреннего кармана «вальтер» и убрал в шкаф, прикрыв сверху стопкой полотенец. Теперь можно было ехать.

Он выключил свет, запер квартиру и, не дожидаясь лифта, легко сбежал вниз по лестнице. Его серебристая «Лада» девяносто девятой модели, неизменно вызывавшая у помешанного на автомобилях Тыквы пренебрежительную улыбку, стояла у подъезда. Шараев бросил в угол рта сигарету, мимоходом отметив, что в пачке осталось всего пара штук, чиркнул зажигалкой и сел за руль. Двигатель новенькой «Лады» завелся с пол-оборота, и похожая на выкрашенное алюминиевой краской зубило машина выкатилась из двора, сразу же окунувшись в безумное кипение вечернего центра. Неторопливо ведя машину по пестрым от огней улицам, Виктор вдруг заметил, что неизвестно когда и как опять ухитрился надеть перчатки. Это вызвало у него тень улыбки: привычка – вторая натура. Он не стал их снимать: они ему не мешали.

По дороге он остановился всего один раз, чтобы купить в коммерческой палатке пачку сигарет, и спустя сорок минут затормозил у углового подъезда безликой шестнадцатиэтажной башни, выделявшейся из длинного ряда точно таких же обшарпанных громадин разве что номером да тремя закопченными оконными проемами на пятом этаже – там, где дотла выгорела квартира какого-то предпринимателя.

Исковерканные и выдранные с мясом пожарными оконные решетки все еще ржавели на газоне. То, что осталось от предпринимателя, давно снесли на кладбище, квартира до сих пор стояла опечатанная, а возиться с закопченными железяками никому из жильцов не хотелось.

Виктор подавил желание вынуть из кармана пепельницу и бросил окурок в ближайшую лужу. Здесь ему было нечего бояться.