Ловушка для стервы

Мила видела, как напряглась спина Кирилла, и он медленно выпрямляется, поворачиваясь к ней. Она не стала дожидаться продолжения мексиканского сериала, выскользнула в холл и повернула ключ. Стоило замешкаться на миг, и ей не удалось бы скрыться, так как Кирилл уже яростно ломился в запертую дверь. Мила слышала его вопли, напоминающие рев раненого зверя:

— Я убью тебя, сука! Я убью тебя! Теперь ходи да оглядывайся!

«Всенепременно, — думала Мила, а сердце от страха сжималось в комок. — Ты тоже!»

Вот и все! Сообщением о квартире и машине она его убила окончательно. По крайней мере уничтожила морально… Или нет? Что ж, если он окажется более живучим, она придумает что-нибудь понадежнее. Потому что ее жизнь по сравнению с его — бесценна!

Она забежала в гардеробную, наскоро оделась, не снимая черного парика, нацепила темные очки и, заперев дверь, уже через пару минут мчалась на другую квартиру — скромную, но уютно и роскошно обставленную трешку, о существовании которой не знал никто. Во всяком случае, ей так хотелось думать.

Глава 18 План убийства

Кирилл, опустошенный внезапным разрывом с Милой, униженный, с втоптанным в грязь эго, валялся на кровати и мысленно прощался с воздушными замками и голубыми мечтами: виллой в Майами, белоснежной яхтой и молоденькой стройной брюнеткой, любящей его беззаветно и безоглядно.

Если у тебя за душой ни гроша, но ты являешься обладателем потрясающей внешности, можно довольно выгодно продать ее. Однако не у всех желающих торговать собой это получается. Не получилось и у Кирилла. Неужели красота нынче не в цене? Или он плохой продавец?

Нет, он не продавец. Продавец — хитрый и предприимчивый Леон. А он, Кирилл, — всего лишь жалкий раб. А с рабом поступают как? Правильно, заковывают в цепи, сдирают с живого кожу, как это сделала Мила. А там, глядишь, и голову оторвут. Особенно теперь, после угроз Кирилла. Но доказать-то она ничего не сможет… Ей это и не нужно. Достаточно знать.

Сколько трудов и стараний выброшено на ветер! А в итоге — крушение всех планов и надежд на безбедное существование. То есть полное поражение. Подобного фиаско с Кириллом еще не случалось.

Если раньше и были у него расставания с женщинами, то инициатором завершения любовных отношений являлся он сам. Из каждой встречи Кирилл извлекал какую-то выгоду, но это были лишь мелочи: недорогая иномарка, дешевенькая однушка в не очень престижном спальном районе. От подобных нищенских подарков он избавлялся немедленно, так как считал ниже своего достоинства быть владельцем сомнительных материальных ценностей. Остальные же подношения — вроде какой-нибудь безделушки в виде эксклюзивных запонок из белого золота с бриллиантами — он и за подарки не считал.

На этот раз ему не только не оставили ничего стоящего, но еще и унизили, физически и морально. Его же амбициями и ему по физиономии! Такое могла придумать только больная фантазия богатой и избалованной стервы Милы Миланской.

Кирилл лег на спину. Но тут же со стоном повернулся на бок: разодранная хлыстом спина саднила и болела, раны кровоточили. Но не это сейчас больше беспокоило Кирилла. И даже не потеря квартиры и машины, не говоря уже о реальной угрозе его жизни. Он со стоном закрыл глаза: все его естество требовало удовлетворения чувства мести, возмездия за причиненные ему страдания.

Как посмела она так обойтись с ним! Ведь он, Кирилл, особенный. И любая женщина способна потерять из-за него голову, если она у нее, конечно, имеется. «Имеем — не храним, потерявши — плачем». Мила горько пожалеет о том, что выгнала его. Вот ненормальная: сама толкает его в объятия своей соперницы!

При воспоминании о Кате Кириллу вдруг что-то подкатило к горлу, горькое и мерзкое. Нет, пожалуй, Катя ему уже не нужна. Насытился ее образом вдоволь. Теперь она будет являться к нему разве что в жутких сновидениях. Истинная собака на сене эта Мила: и сама не съела, и Катю голодной оставила. Стерва, сучка меркантильная! Нет, никогда он ей этого не простит. Все равно уничтожит, чем бы это ему ни грозило! Не получилось сегодня — расправится с ней завтра.

От этой мысли Кириллу полегчало, и он тут же представил себе всевозможные способы убийства самой ненавистной на всем белом свете женщины. Рисуя одну из жутчайших кровавых версий, Кирилл услышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. Он не шелохнулся. Только в самом дальнем уголке сознания вдруг почувствовал неизвестно откуда взявшуюся и слабо теплящуюся надежду на благоприятный для себя исход событий.

Все-таки великая это вещь — надежда! Что бы ни случилось, какие бы беды на человека ни обрушились — лишь чуть затеплится на горизонте, слегка поманит туманными обещаниями, и все вокруг сразу меняется, и снова хочется жить.

Кирилл резко обернулся и увидел в проеме двери домработницу Настю. Он разочарованно отвернулся, на глазах выступили слезы. Да, он плакал. Плакал, как ребенок, которого обидели, отобрали вожделенную конфетку, лишив его сладкой радости и сделав эту ощутимую, казалось бы, на вкус радость такой недоступной.