Ловушка для стервы

Бесподобный Владислав Антонович — энергичный, открытый и добродушный, элегантный мужчина шестидесяти пяти лет, высокий, импозантный, с благородной сединой — всегда с радостью принимался как на светских приемах, так и в лучших домах столицы. И никому даже в голову не приходило обвинить его в ведении двойной жизни, скрытой от глаз окружающих.

С важными и нужными особами он поддерживал словесные состязания исключительно ради спортивного интереса, считая спор пустой тратой времени и метанием бисера перед свиньями. А потому легко соглашался с оппонентами, вводя их в заблуждение фальшивой общностью точек зрения и мнимым единомыслием, неизменно оставаясь при собственном мнении.

С не очень важными оппонентами, к которым благосклонно была причислена и Мила, он позволял себе более вольные высказывания и на правах старшего — несколько снисходительное отношение.

К Владиславу Антоновичу для знакомства подвела Милу сама Катюха, с которой они успели подружиться. Представила ее и тут же отправилась зажигать с молодым актером, очень красивым и популярным, которого практически ежедневно показывали по всем телеканалам как восходящую звезду современного кинематографа.

— Как поживаете, наша несравненная королева бомонда? — спросил, вежливо улыбаясь, Владислав Антонович исключительно ради того, чтобы завязать беседу, так как не мог отказать своей единственной и горячо любимой доченьке. — Как поживает ваша бунтующая эмансипация?

Мила посмотрела на собеседника и оцепенела. Его пристальный взгляд, казалось, уже копался в ее душе, пытаясь определить ахиллесову пяту, чтобы знать, куда пускать ядовитые стрелы, а заодно понять, подходит ли сия особа в подруги его дочери. Мила невольно замешкалась с ответом. Даже растерялась, чего с ней прежде не случалось. А сердце уже било тревогу: осторожно, опасность!

— Сколько сейчас дискуссий ведется о том, что слишком мало женщин находится во властных структурах. Даже на полном серьезе выдвигаются гипотезы о том, что женщина-президент — это лучшее решение для нашей многострадальной державы, — важно произнес Владислав Антонович и хитренько глянул на Милу, как рыбак на плавающую вокруг крючка с червячком глупую рыбку — заглотнет или нет?

— А вы, конечно, считаете, что курица не птица, а женщина — не человек, — тут же проглотила червячка вместе с крючком золотая рыбка. — Она должна готовить борщи и рожать детей? А высокой чести стать президентом и стоять у руля страны достойны лишь сильные мира сего — то есть вы, мужчины?

Мила всегда была готова вступить в любой спор о чем угодно и с кем угодно, так как обладала завидной уверенностью в том, что останется победительницей. Да и просто для того, чтобы погонять языком воздух и потренироваться на ком-нибудь, оттачивая свое и без того изощренное злословие.

— Что это, Милочка, вы так взъерепенились? — поинтересовался Владислав Антонович, прищуренным взглядом обозревая раскрасневшуюся собеседницу. — Никак и в самом деле решили осчастливить и огламурить собой нашу многотерпеливую Россию-матушку?

— А вы серьезно считаете, что власть в любом ее проявлении — это самое главное предназначение для мужчин, а потому высокую честь управления страной можно доверить исключительно только мужчине? — пошла в наступление Мила.

— Самая высокая на свете честь и предназначение — рожать детей. Ни одному даже самому всемогущему представителю сильного пола это не под силу.

— Разумеется! Именно этой возможности вы лишены. А женщины могут все на свете, даже это. Видимо, поэтому вам претит подпускать их к власти даже на пушечный выстрел? Для вас, мужчин, женщина — или объект для удовлетворения ваших сексуальных потребностей, или свиноматка.

— Фу, Милочка, как это грубо!

— Но это — правда!

— Нет, Милочка. Это — только ваша правда, персональная. И если вы именно с ней идете по жизни, то вам не позавидуешь.

— Завистников на мой век хватает. Мне завидует полстраны женщин, а другая половина — ненавидит. За то, что они не могут жить так, как живу я. Но это для меня одно и то же. Поэтому меня ваша независть совсем не волнует.

— Напрасно, Милочка, напрасно! Я высказываю мнение подавляющего большинства мужчин. Кроме тех, конечно, которые не хотят считать себя таковыми. Для нас женщина у власти — все равно что мартышка с гранатой.

— Какая избитая фраза! Ее, несомненно, придумали мужчины.

— А как вам другая: клоунесса, развлекающая толпу за деньги на потеху себе и публике? Больше подходит? Да даже и не клоунесса, а… Как говорится, тут либо крест снять, либо трусы надеть.

Миле показалось, что земля перед ней разверзлась и она падает в бездонную пропасть. Ах, если бы у нее сейчас в руках оказался пистолет!