Ловушка для «Тайфуна»

Батарея Д-30 крыла указанное место около четверти часа. И, судя по поднявшемуся в той стороне столбу дыма и переносу огня немецких батарей на окраину Выгоничей, небезуспешно. Потом, когда артудар завершился, гитлеровцы начали обстрел Лопуши. Значит, всё-таки посчитали, что там более слабый участок обороны.

— Вот и пошлём туда трофейных «французов» и «немцев», — предложил начальник штаба. — Чтобы прикрыли деревню от атак из-за Десны.

Гаврилов согласился. А в самый разгар боя за Лопушь подошли «илы» в сопровождении звена истребителей. Но удар наносили не по предполагаемой переправе, а западнее: Хмелёво, Алексеевский, Субботово. Что они там бомбили, командир 2-й гвардейской бригады не знал. Скорее всего, подходящие немецкие резервы и артиллерийскую батарею, очень уж «портившую кровь» обороняющимся.

И снова звонок из Брянска.

— Авиацией мы вам помогли, товарищ Гаврилов. Но сильного облегчения ситуации не ждите. Немецкие войска продвигаются в сторону Жирятино и Малфу, и если держущая там оборону стрелковая дивизия не удержится, ждите через день-два удара со стороны Орменки. И ещё. Авиаторы оценивают численность войск, сосредоточенных в районе Сосновки, примерно в пехотный полк. То, что ваша артиллерия разбила возводимую переправу, только ненадолго задержит противника. Мы совсем не исключаем того, что вас попытаются охватить с двух сторон. Действуйте так, чтобы не допустить этого.

Фрагмент 12

23

Из личного состава миномётных расчётов роты после ночного боя на сельском кладбище уцелело лишь одиннадцать человек, неполный взвод. Остальные либо погибли, либо ранены и эвакуированы в тыл. Включая командира миномётной роты, которой теперь командует лейтенант Лифанов. Вот так: по четыре человека на три уцелевших «самовара», если считать «повозочных», как назывались бы механики-водители Т-20, будь их рота на конной тяге, и пулемётчиков бронетягачей. «Комсомольцев», правда, теперь у них четыре: один сгорел от брошенной внутрь него немецкой гранаты. Ну, и миномёт разворотило взрывом боекомплекта. А ещё один, тот самый, на тягаче которого Кудин замещал пулемётчика, признан непригодным к использованию после попадания в ствол винтовочной пули.

— Будем как-нибудь выкручиваться, пока пополнение не пришлют, — выйдя из задумчивости, сделал вывод Лифанов. — В общем, принимай, Кудин, второй взвод: ещё один миномёт начальник артиллерии нам пообещал отыскать.

— Товарищ лейтенант, я же… только после учебного лагеря, даже командиром расчёта толком побыть не успел.

— Временно, младший сержант. Временно.

И вдруг озлобился.

— А где я тебе другого комвзвода возьму? Сам же видишь: у нас в роте только два лейтенанта осталось, Мельничук да я. Разорваться нам с ним, что ли? Не дрейфь, Слава, я тебе помогу советом, если что. А как пополнение прибудет, снова вернёшься в командиры расчёта.

С тем, что произошло в ту ночь, разобрались довольно скоро. Нарушив своё неписаное правило не воевать ночью, эсэсовцы провели до двух рот солдат пехотного батальона вдоль железнодорожного полотна в тыл передовым частям бригады, бьющимся в Песках. Их разведчики, передвигаясь на лыжах, обошли или сняли наши наблюдательные пикеты и вышли к Крёкшиной Горке, где ночевали тыловые подразделения и резервы танковой бригады. И если бы не глазастый Резниченко, поднявший тревогу, быть всему личному составу миномётной роты либо в плену, либо «холодными».

Ему самому, кстати, повезло уцелеть, хотя парень труса не праздновал. Даже при близком разрыве немецкой гранаты-«толкушки» её осколки приняли на себя ватник-фуфайка и ватные штаны, так что выглядел он теперь со спины, будто его собаки порвали. Особенно потешались над его видом товарищи по учебному подразделению, где Резниченко вначале очень доставалось от инструктора за манеру отклячивать зад при передвижении по-пластунски.

— Не научили бы тебя правильно ползать, был бы ты теперь «в жопу раненым»! А такое ранение — самое неприятное: ни сам не посмотришь, ни перед людьми раной не похвастаешься, — зубоскалили ребята, от которых, в общем-то, добродушный красноармеец, которого лейтенант Лифанов пообещал представить за спасение роты к медали «За отвагу», только отмахивался.

Зубоскалили, как понял Кудин, только ради того, чтобы снять нервное напряжение после боя, в котором им всем грозила верная гибель. На перекурах между тяжёлой и неблагодарной работой похоронной команды: для погибших товарищей вырыли на свободном участке погоста братскую могилу, в которую их всех и уложили.

Попытка ночного удара в тыл бригады сорвала боевую работу лишь их миномётной роты. Подошедший стрелковый полк при поддержке танков бригады окончательно взял деревню Глинско, а потом выбил немцев из другой, носящей громкое имя Гора. Громкое — потому что в сравнении с Киевскими горами это просто бугорок какой-то. А ближе к концу дня передовые танки бригады у переезда через железную дорогу южнее деревни Мясково встретились с прорывающимися им навстречу с севера подразделениями Красной Армии. Замкнулся котёл вокруг немецкого корпуса!