Ловушка для тигра

Максим потоптался еще немного у магазина, обошел его, подождал, пока толпа поредеет, и подобрался наконец к стене. На белой поверхности сайдинга следов крови нет, зато рядом ее целая лужа. Правда, уже основательно разбавленная дождем и снегом. Следов тоже полно, ничего уже не разобрать. Под скамейкой валяется полупустая пластиковая бутылка с водой. Все, делать тут больше нечего, можно уходить. Максим развернулся и быстро пошел прочь. Хорошо бы узнать, где нашли других убитых… Хотя это неважно, просчитать действия фанатиков невозможно. Ими движет не логика, а желание, вернее, страсть к уничтожению. У зомбированных существ мотивация настолько сильна, что им даже не надо приказывать, не надо заставлять, угрожать или шантажировать. И самым страшным для них наказанием будет заблокированный пропуск в райские кущи. Максим видел, что дело усложняется: эти ребятки не будут проводить свободное от убийств время в кабаках. Они действительно законопослушны и помнят, что всему свое время и место под солнцем. Сейчас убийцы затаились перед следующей акцией, найти бы их логово… Или хотя бы свидетелей, не может быть, чтобы никто, ни один человек в этом городе ничего не слышал и не видел.

— Стой, стой, кому говорю! — раздался крик за спиной.

Максим застыл на мгновение, потом обернулся. Прямо на него по тротуару мчалась маленькая рыжая собачка — мордочка у нее была острая и хвост колечком. А за псиной неслась свора разномастного беспородного же зверья, их удерживала тощая растрепанная бабка в древнем, как она сама, пальто и резиновых сапогах. Максим отступил в сторону, пропустил рыжую собачонку вперед и наступил на тащившийся следом за ней поводок. Псина дернулась, закрутилась на месте, затявкала на Максима.

— Благодарю вас, — церемонно поблагодарила Максима собачница, намотала грязный поводок на рукав пальто.

— Это все ваши? — Максим смотрел на рвущихся во все стороны разнокалиберных псов. В своре присутствовали и мелкие особи, и довольно крупные. Но все чистые, ухоженные, шерсть расчесана, и, похоже, сытые.

— Да, я очень люблю животных, и они отвечают мне тем же, — гордо заявила бабка.

— Я тоже. — Максим отошел подальше от своры — два здоровенных кобеля проявляли интерес к содержимому его рюкзака.

— Я поняла это, ваш поступок говорит сам за себя. Не то что некоторые — они орут на моих собачек, бросают в них камнями и бутылками. Что вы сделали им плохого, мои хорошие? — проворковала старуха, и псы бросились к ней. Максиму показалось, что свора сейчас разорвет бабку, но нет — поцеловав каждую псину в нос, бабка продолжала: — Нам даже по ночам нет покоя. Когда я вывожу их гулять, я всегда сначала смотрю в окно во двор. Главное, чтобы там не было мальчишек, — шепотом поделилась она своими опасениями, — мои собачки их не любят.

«Чокнутая». Максим начал потихоньку отступать, но бабка не отставала. Она нашла наконец благодарного слушателя и вцепилась в жертву намертво. Собаки крутились рядом, обнюхивали Максима, но агрессии не проявляли.

— Поэтому часто мы выходим гулять, как только стемнеет, и ходим часа полтора-два вокруг дома, — распиналась бабка, отсекая Максиму путь к бегству.

— Ночью? — насторожился Максим, — скажите, а прошлой ночью вы…

Но бабка нетерпеливо перебила его:

— Вот! Вот об этом я и говорю! Никогда, никогда я не понимала людей, которые не любят собак! Он сказал, чтобы я убиралась отсюда и увела своих нечистых животных! Да они чище его в десятки раз, я покупаю для них специальные шампуни и бальзамы! Я так и сказала, что пусть сначала отмоется сам — от него воняло чем-то мерзким, тухлым. И он спрятался за деревом, потом обругал меня и убежал!

Бабка говорила еще что-то, но Максим ее не слушал. Старуха могла стать очередной жертвой, ее спасли «нечистые» животные, которые могут осквернить одежду, пищу и самого человека. Похоже, что эта свихнувшаяся на почве любви к бездомным собакам женщина — единственная, кто видел убийц и ушел от них живым.

— А сколько их было? Как они выглядели, что говорили? — набросился с расспросами Максим, но внятного ответа не добился.

Бабка помнила только, что собаконенавистник был один. И одет обычно: куртка, джинсы, шапка. Лица не видела, потому что было темно. Говорил человек нормально, только очень тихо, некоторые слова неразборчивы, словно у него каша во рту. Зато запомнила рост неприятного человека.

— На целую голову ниже вас. И ходит странно, набок, вот так. — И продемонстрировала — согнулась на левую сторону, проковыляла пару шагов.