Ловушка для убийцы

– Управляющий делами. А что случилось?

Я обратился к Вулфу:

– Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал – как и кто.

Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлент. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:

– Нет. Нет. Нет, это невозможно!

– Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, – напомнил я.

– Не может быть. Он сам так сказал? Она мертва?

– Бьянка Фосс?

– Четко и ясно.

Флора, казалось, вот-вот упадет в обморок, так что я на всякий случай привстал.

– Но как… – Она недоговорила. Потом повторила: – Но как же… – и снова замолчала. И вдруг, резко развернувшись, решительно зашагала к двери.

Вулф окликнул:

– Мисс Галлент, заберите свои деньги!

Флора Галлент, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.

Флору Галлент я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку и вернул владелице.

Я сказал:

– Полегче, Быстрый Палец. Дышите глубже. Кстати, норку вы нам оставляете?

– Ой, – Флора сглотнула. – А где она?

Я принес ей норку и добавил:

– По-моему, за вами нужно поухаживать. Я, пожалуй, выйду и пригоню вам такси.

Флора замотала головой.

– Со мной все в порядке.

– Ничего подобного. Вы попадете под машину.

– Нет, не попаду. Не провожайте меня. Дайте мне уйти… пожалуйста.

Я понял, что спорить бесполезно, и распахнул перед ней дверь. Флора с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно сошла на тротуар и зашагала на запад, в сторону Десятой авеню. Что ж, по меньшей мере, она не утратила способности топать пешком – ведь на Десятой авеню движение было одностороннее, к тому же в сторону от центра.

То, что я решил возвратиться в кабинет не сразу, можно объяснить по-разному. Например, тем, что я не выносил музыку, хотя звуки, которые издает рассвирепевший Вулф, едва ли можно назвать музыкальными. Другая причина могла состоять в том, что я решил повременить с возвращением из чувства такта: я отлично понимал, в каком состоянии пребывает Вулф, и подумал, что лучше пока оставить его наедине с самим собой. Я лично предпочитаю второе объяснение. Как бы то ни было, я сразу зашагал к лестнице, но не успел преодолеть и нескольких ступенек, как услышал его громовой рык:

– Арчи! Иди сюда!

Я круто развернулся, спустился, пересек прихожую и остановился на пороге кабинета.

– Да, сэр? Я собирался подняться к себе – проверить, не течет ли кран.

– Пусть течет. Сядь.

Я послушно просеменил к своему вращающемуся стулу и уселся.

– Жаль, – с сожалением произнес я. – Три сотни долларов, конечно, ерунда, но…

– Замолчи.

Я едва заметно пожал плечами. Вулф поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, потом вперил в меня колючий взгляд.

– Должен тебя поздравить, – сказал он, – план ты разработал хитроумный. Заманить меня к телефону, чтобы я мог подтвердить, что в момент убийства вы с мисс Галлент находились здесь, в кабинете, это не только остроумно, но и дьявольски смело. Даже дерзко. Однако боюсь, что твое безрассудство возобладало над осторожностью. Возможно, тебе грозит смертельная опасность, а мне, признаться, придется без тебя несладко – ведь ты сядешь в тюрьму надолго. Поэтому я хотел бы помочь тебе, если это в моих силах. Даже большему недоумку, чем Кремер, сразу станет ясно, что вы с мисс Галлент рассчитали все по минутам: убийца нанес роковой удар во время разговора мисс Фосс со мной; следовательно, говоря языком судейских крючков, вы вступили в заговор с убийцей. Значит, теперь наша задача состоит в том, чтобы отвести от тебя подозрения. Но как? Ты, несомненно, обдумал это?

– Да, разумеется.

– И?

– Думаю, что дело швах. Безнадега. Я влип по самые уши. И грозит мне вовсе не каталажка, а скромненький заряд в шесть тысяч вольт. Я понимаю, что причиняю вам неудобство, но это ничто по сравнению с неудобством, которое ожидает меня. Жаль, конечно, ведь работать на вас – непревзойденное удовольствие. – Я закинул ногу на ногу. – Послушайте. Я понимаю – вы исходите желчью. Да, я впустил ее, каюсь. Я… ээ-э, уговорил вас принять ее – был грех. Если у вас приступ злобы пожалуйста, злитесь сколько душе угодно, выпускайте пары, срывайтесь на меня, пфыкайте, но покончим с этим.

– Желчью я вовсе не исхожу, а глагола «пфыкать» не существует.

– Хорошо, беру его назад. Значит, дело даже хуже, чем я предполагал: вместо пфыканья или гррычания вы фиглярничаете. Скажите лучше все, что обо мне думаете.

– Нет. Таких слов в моем лексиконе нет. Ты понимаешь, во что мы влипли?