Ловушка для влюбленных

– И тем не менее, – задумчиво пробормотал Кит, – я могу понять трудное положение фермера, когда яйца и куры – единственное, что не дает его семье умереть с голоду. Если б в нашей стране было меньше бедности, возможно, тогда было бы больше сочувствия к Божьим тварям вроде лисы.

– Если бы наши политики были хотя бы вполовину такими вдумчивыми.

Он цинично хохотнул: – Это было бы и в самом деле чудо, Но большинство из них жалкие людишки, слишком пекущиеся о собственных интересах, чтобы думать об интересах тех, кого они якобы представляют.

– Тогда, возможно, вам следует это изменить. Он взглянул на нее с насмешливым изумлением.

– Вы могли бы баллотироваться в парламент. Из вас получился бы прекрасный член палаты общин.

– Я? В палате общин? – Он раскатисто расхохотался. – А вы оказывается, остроумны, мой маленький воробышек. Я и не подозревал.

Она нахмурилась:

– Я говорила совершенно серьезно.

Кит снова усмехнулся, встретив твердый взгляд Элизы, и постарался стереть улыбку с лица.

– Да, теперь я это вижу. Что ж, спасибо за вотум доверия, но, думаю, я оставлю такое важное дело, как политика, тем, кто любит совать нос в чужие дела.

– Но почему? – поинтересовалась она с явным воодушевлением. – У вас есть голова на плечах, несмотря на беззаботную маску, которую вы старательно демонстрируете в свете.

Он посерьезнел:

– А с чего вы взяли, что я ношу маску? Ее пальцы стиснули поводья.

– Не знаю. Просто, ну, словом, я чувствую, что вы не всегда довольны своим положением. Простите меня, если я ошибаюсь.

Он долго молчал.

– Нет, вы не ошибаетесь. Не то чтобы я несчастен, поймите меня правильно, – поспешно добавил он. – Мне нравится моя жизнь и доставляют радость всевозможные развлечения, в которых я принимаю участие. Моя жизнь полна приятных удовольствий и наслаждений, и все же, как вы заметили, порой я…

– Да? Кит воззрился на нее, заглянул в ее серые бесхитростные глаза, недоумевая, почему рассказывает ей все это. Он никогда не говорил о таких вещах ни с друзьями, ни с родными, ни даже, по большому счету, с собой.

– Порой мне становится немного скучно, – закончил он, хотя и не собирался.

– Вы хотите от своей жизни большего.

– Да, наверное. Хотя что оно, это большее? Как младший сын я имею ограниченный выбор. – Он заметил выражение ее лица, увидел, как зашевелились ее губы, и инстинктивно понял, что именно собирается она сказать. – И нет, я не хочу баллотироваться в парламент. Правда, политика и я – вещи совершенно несовместимые.

Она немного поерзала на седле, затем задумчиво сжала зубами краешек нижней губы.

– А как насчет заграничной службы? Я слышала, как вы рассказывали о своих путешествиях, и могу сказать, что это доставило вам огромное удовольствие.

– Да, но я не понимаю, как любовь к путешествиям можно использовать в заграничной службе.

– Но это же очевидно. У вас пытливый ум, открытый для новых людей и новых мест. Вы прекрасно умеете ладить со всеми, кого встречаете, с кем знакомитесь. Уверена, вы могли бы использовать эти способности с большой пользой. Да вы могли бы даже послом стать со временем.

Кит ухмыльнулся:

– О, теперь я посол, да? Да вы мечтательница. Не могу представить, чтобы его королевское высочество доверил мне вести какие-нибудь важные, ответственные переговоры или заключать выгодные торговые договоры.

Он засмеялся, ожидая, что она засмеется с ним вместе, но лицо девушки осталось серьезным.

– А я могу. В сущности, если бы вы бросили все свои силы на достижение какой-то цели, то подозреваю, могли бы добиться всего, чего пожелали.

Пока они проезжали через ворота на въезде в парк, Кит воспользовался моментом, чтобы привести в порядок мысли. Она удивила его, разглядев в нем глубины, способности и амбиции, которых другие не видели. Нельзя сказать, чтобы друзья считали его несерьезным, просто несколько беспечным. Не лучше и не хуже многих других, равных ему по положению.

Он поморщился. Быть может, Элиза права и ему стоит подумать о том, чтобы преследовать какие-то более высокие цели, чем размышления над тем, что съесть на завтрак, почки или лосося, и какого цвета сюртук лучше надеть на скачки.

Дьявол, это звучит так бессмысленно! Бессмысленно и глупо.

Он стиснул зубы в несвойственном ему раздражении, когда они направлялись к конюшенному двору Рейберн-Хауса. Неужели со стороны он кажется никчемным прожигателем жизни, ведущим бесцельное, эгоистическое существование?

Ну и что, что он не любит читать по-латыни? Что с того? Разве это умаляет его достоинства как мужчины? И неужели это так ужасно, что он предпочитает провести день на аукционе «Таттерсоллз», чем сидеть дома и читать книгу?

А в Элизе он как раз ценит ее любовь к книгам – это никогда не вызывало у него неприязни, как у многих других мужчин, прозвавших ее «синим чулком».

И все-таки что же она? Неужели порицает его за выбранный им образ жизни? Думала бы она о нем лучше, если бы он не оставался во власти собственных прихотей и страстей? И потом… почему ее мнение внезапно стало иметь для него такое значение?