Ловушка для змей

– А-а, ладно, – махнул он рукой и, вернувшись на трон, добавил: – Говорите, генерал, кто они такие…

Краузе пожевал губами, словно повторяя про себя длинные имена, а затем произнес:

– Адмирал танковых войск Его Императорского Величества Джим Бунзель Мудрый, герцог Ангурский, и адмирал танковых войск Его Императорского Величества Эрвиль Ваннадет Жестокий, граф Гронсар!

Старый Краузе отрапортовал громко и с чувством и, довольный собой, стал ждать реакции императора. Реакция не заставила себя ждать:

– Штандартенфактор, уж не те ли это Джим Дадл Красивый и Эрвиль Ваннадет ду Хольтц, которых мы отправляли на подвиг? А если это они, то почему так изменились их имена? И… – монарх недоуменно вскинул брови, – и эти титулы?

– Я… Э-э… – Даже у всезнающего и безотказного Квардли вмиг истощилась фантазия. – Э-э, а давайте их просто посадим в муравьиную кучу, Ваше Величество. Зачем нам эти проблемы? Есть преступники – есть проблема, нет преступников – торжествует закон.

Квардли сделал ногами смешное замысловатое па, надеясь разрядить обстановку, однако император из рода Крысы Зеленого Холма решительно произнес:

– Повелеваю аудиенцию разрешить. Прислать их сюда немедленно!

И тотчас несколько придворных рванулись вниз по лестницам, делая друг другу подножки и выдергивая исподтишка тканые манжеты. Каждый хотел выказать наибольшее усердие и тем самым доказать императору личную преданность.

75

Вскоре оба адмирала поднялись по бесконечным парадным лестницам и предстали перед императором в тронном зале.

Посланные за ними придворные пытались изображать из себя злобных конвойных, но было заметно, что они трусят при виде настоящих боевых военачальников в истрепанных в ратном труде мундирах.

Джим обвел взглядом придворное общество и задержался на штандартенфакторе. Квардли снисходительно усмехнулся, однако на его лице была написана настороженность. Еще одна фигура бросилась в глаза Джиму, хотя и стояла позади других. Кэш помнил этого странного человека. Он, будто чуждый дух, выделялся на фоне множества живых существ. Тем не менее сейчас Джим ощущал исходящую от него поддержку.

– Итак, господа, я император из рода Крысы Зеленого Холма. Как сказано в «Мировом Уложении», рука назидания, указания и решения… Чего же вы хотели от вашего императора, стремясь попасть на высочайшую аудиенцию?

– Мы искали справедливости, Ваше Императорское Величество, – сказал Джим и заметил, как человек в капюшоне еле заметно кивнул.

– Вас кто-то обидел? Вас, людей, приведших сотни танков? Кто же мог противостоять вашей бунтарской, антигосударственной силе?

Говоря это, император сложил руки на коленях, и было видно, что он в душе наслаждается следовательским ремеслом.

– Мы воины Вашего Величества и потому ничего не боимся, – сказал. Джим. – Кроме одного – клеветы.

– И в чем же клевета на вас, мои добрые воины?

– Мы вернулись с победой, государь, а наш дом занят другими людьми, – вставил свое слово Лу.

– О какой же победе вы говорите? Уж не взяли ли вы приступом цитадель Ангур и не повергли ли в жестокой схватке Железного феномена Германа?

Последние фразы монарх выговаривал уже сквозь хриплый смех, возбуждаясь от предстоящего кровавого решения.

– Вы удивительно проницательны, Ваше Императорское Величество, – сказал Джим, невольно повторив недавнюю фразу Квардли. – Все обстоит именно так, как вы сказали.

– Ну конечно, – император спустился с трона и тяжело пошел навстречу обманщикам, – конечно, за доказательствами вы пошлете своего императора в Ангур, в надежде, что он загнется по дороге.

– Нет, Ваше Величество, мы потрудились привезти доказательства с собой, – перебил монарха Джим. Он опасался, что этот парень из рода каких-то там крыс может дать приказ зарезать изменников немедленно. В любом случае доверия Джиму он не внушал.

– Какие же это доказательства? – император остановился, несколько раздосадованный, что ему не дали досказать обличительную речь единым махом. Ведь так получилось бы красивее. Да, значительно красивее.

– Мы привезли отрубленную голову Железного Германа и взяли на себя смелость притащить ее на площадь, – Джим небрежно махнул рукой, – под ваши окна, Ваше Величество… Сразу хочу извиниться за ее вид, ведь мертвечина на такой жаре долго не сохраняется…

Однако император уже не слышал Джима, медленно приближаясь к высокому окну. Завидев ужасный трофей, он расплющил лицо о холодное стекло, и дыхание Его Императорского Величества сделалось прерывистым. Истерика длилась недолго и нашла свой выход в диком, нечеловеческом крике. Вопль монарха оказался столь неожиданным и пронзительным, что несколько дам лишились чувств, а начальник придворных конюшен громко испустил газы.

Впрочем, этого конфуза никто не заметил, поскольку внимание всех присутствующих было приковано к реакции Его Величества и собственно к предмету, вызвавшему такой ажиотаж.