Ловушка для Золушки

Мики добилась нужных ей денег, оплатила свои векселя, заказала художников и мебель, но ей навязали в качестве управляющего делами Франсуа Шанса и срочно вызвали на подмогу первостатейную каргу, личность легендарную и лютую, благо в списке ее заслуг числилась собственноручная порка Мики.

Карга звалась Жанной Мюрно. Мики рассказывала о ней мало и в таких мерзких выражениях, что нетрудно было вообразить, какой ужас наводила на нее Мюрно. Снять с Мики штанишки и отшлепать ее по мягкому месту, когда ей было четырнадцать лет, — уже одно это являлось подвигом. Но сказать «нет», когда Мики в свои двадцать говорит «да», и урезонить ее — такое бывает только в сказках и кажется совершенно неправдоподобным.

Впрочем, не все тут было правдой. До поняла это, едва увидев каргу. Она была высокая, золотоволосая, спокойная. Мики не боялась, не ненавидела ее, дело обстояло хуже. Она не переносила присутствия Жанны, даже когда та находилась в трех шагах от нее. Она так безмерно боготворила Жанну, так явно теряла при ней душевное равновесие, что До была этим потрясена. Может статься, не одни только банковские служащие плачут в подушку. Ми, по-видимому, много лет мечтала о такой Мюрно, какая не существовала в природе, и любое столкновение с ней вызывало боль, она сходила с ума, когда Жанна появлялась. До, знавшая о карге только понаслышке, была поражена ее значением в жизни Мики.

Это был вечер, ничем не отличавшийся от обычных вечеров. Мики переодевалась, собираясь пойти куда-то с Франсуа. До читала, сидя в кресле; она-то и пошла отворить дверь. Жанна посмотрела на До, словно перед ней был заряженный пистолет, сняла пальто и позвала, не повышая голоса:

— Мики, ты идешь?

Мики появилась в купальном халате, силясь улыбнуться дрожащими губами, похожая на уличенную преступницу. Произошел краткий диалог по-итальянски, из которого До поняла немногое. Ми стояла, переминаясь с ноги на ногу, сама на себя непохожая.

Жанна стремительно подошла к ней, поцеловала ее в висок, взяла за локти, отстранила и несколько долгих минут пристально разглядывала. Вероятно, она говорила что-то не очень приятное. Голос у нее был низкий, спокойный, но слова звучали резко, как свист бича. Мики только встряхивала своими длинными волосами и не отвечала. Наконец До увидела, как она, побледнев, вырвалась из рук карги и отпрянула, запахивая халат.

— Я тебя не просила приезжать! Могла сидеть дома! Да, я не изменилась, но и ты тоже. Ты как была стерва-Мюрно, так стервой и осталась. А ново только то, что ты мне осточертела.

— Вы Доменика? — круто повернувшись к ней лицом, спросила Жанна. Пойдите же, закройте краны в ванной.

— Не смей двигаться с места без моего разрешения! — вмешалась Мики, загораживая ей дорогу. — Оставайся здесь. Если ты послушаешься ее хоть раз, ты от этой бабы никогда не отвяжешься.

До невольно отступила на несколько шагов назад. Жанна повела плечами и пошла сама закрывать краны. Когда она вернулась, Мики толкнула До в кресло и стала рядом. Губы ее дрожали.

Жанна остановилась на пороге, огромная, светловолосая великанша, и заговорила скороговоркой, чтобы ее нельзя было перебить, заканчивая каждую свою фразу, как точкой, взмахом указательного пальца. До услышала несколько раз свое имя.

— Говори по-французски, — сказала Мики. — До не понимает. Ты лопаешься от зависти! Ей стало бы все ясно, если бы она знала по-итальянски. Да погляди ты на себя, ты же лопаешься от зависти! Если бы ты видела свое лицо! Ты сейчас уродина, ну просто уродина!

Жанна улыбнулась и ответила, что До тут ни причем. Если До будет так любезна и выйдет на несколько минут из комнаты, это будет лучше для всех.

— До останется на месте! — сказала Мики. — Она все отлично понимает. Она слушается меня, а не тебя.

— Когда ты перестанешь кривляться, — спокойно сказала Жанна Мюрно, ты пойдешь оденешься и уложишь свои вещи в чемодан. Рафферми хочет тебя видеть.

Мики выпрямилась — из них трех хуже всего чувствовала себя она, поискала взглядом чемодан, потому что где-то в комнате был чемодан. Куда же он запропал? Чемодан, открытый и пустой, оказался на ковре за спиною Мики. Она подняла его обеими руками и швырнула в Жанну Мюрно, но промахнулась.

Мики сделала два шага, крикнув что-то по-итальянски, вероятно ругательство, схватила с камина вазу — голубую, прелестную вазу, довольно увесистую, и тоже бросила в голову золотоволосой великанше. Та осталась невредима, хотя даже пальцем не пошевелила. Ваза разбилась вдребезги о стенку. Жанна обогнула стол, большими шагами подошла к Мики, взяла ее одной рукой за подбородок, а другой дала ей пощечину.

Затем она надела пальто, сказав, что ночует сегодня на Курсель, что завтра в двенадцать вылетает и взяла билет на самолет для Мики. В дверях она добавила, что Рафферми при смерти. В распоряжении Мики — десять дней, если она хочет повидать крестную. Как только Жанна ушла, Мики упала в кресло и расплакалась.