Ловушка. Форс-мажор

По итогам своего визита к хранительнице Стуруа тотчас организовал своего рода шефство над Глуховой. Он затарил ее кухню продуктами, купил взамен старенького китайского «Фуная» качественную плазменную панель, оплатил покупку и установку стиральной машины. Самое главное – достал редкие и безумно дорогущие лекарства. Валентина Степановна пыталась слабо протестовать, но Стас уверил, что тратит на хранительницу деньги не из личного кармана, а из спонсорского фонда университета, в котором имеет честь состоять. Дескать, снаряжая его в командировку, университетское руководство уполномочило Стуруа потратить некоторую сумму на эрмитажные благотворительные программы. Однако за несколько месяцев, проведенных в России, Стас сумел воочию убедиться, что масштабы коррупции в этой стране превышают все мыслимые пределы. Поэтому он не рискнул завязывать сотрудничество с полуофициальными структурами вроде «Сподвижников Эрмитажа». Так как ему было не вполне ясно, чем конкретно они занимаются и какие проекты финансируют. Равно как контролируются спонсорские поступления и на каких счетах они оседают. Посему Стуруа решил, что точечная помощь конкретным, наиболее нуждающимся сотрудникам музея в данном случае гораздо эффективнее и всяко полезнее.

Кстати сказать, с этим тезисом был вполне солидарен и Запольский. Вот только ему, в отличие от Глуховой, иностранец «телевизоров» не покупал. И даже в ресторан с тех пор больше ни разу не пригласил. «Обидно, – скрежетал зубами Запольский. – Своими руками сбагрил старухе импортную курицу, несущую золотые яйца. И как же теперь ЮАР?… Я тоже хочу в белых штанах». Но вскоре ему сделалось резко не до иностранца с его филантропскими причудами: Запольскому позвонила бывшая эрмитажная подруга жены и по большому секрету сообщила, что по результатам сверки предметов хранения обнаружилась серьезная нехватка экспонатов. Речь якобы может идти не менее чем о двух сотнях утерянных единиц хранения.

Запольский заволновался. Во-первых, до сих пор он искренне верил, что пропажа предметов никогда не обнаружится. Тем более, что они с Ларисой выносили из запасников исключительно экспонаты, не имеющие исторической и культурной ценности. А этого барахла в эрмитажных подвалах – пруд пруди. Посему и тащат практически все – кто ложечку, кто подстаканничек, кто камушек из оклада. Во-вторых, все равно новый хранитель доподлинно не может знать, в каком виде коллекция досталась его умершему предшественнику. Потому что бардак, он и в Эрмитаже бардак. Вон, про якобы жуткую недостачу в одном только фонде графики ОЗЕИ (Отдел Западно-Европейского искусства) среди самих сотрудников столько слухов ходило – и что? Да ничего, даже проверку не провели.

«Да и не станет дирекция выносить сор из избы, – утешал сам себя Запольский. – Чай, не „Бассейн в гареме“ профукали». Вот только немного смущала цифра. Какие двести экспонатов? Откуда? Ну полсотни, ну пусть шесть десятков музейных безделушек за эти годы прошло через его руки. Остальное – извините, это у вас там кто-то еще активно порылся… А что, если они решили под это дело списать на Ларису все прочие пропажи? Ай, молодцы ребята, неплохо устроились!

Впрочем, какое мне до них дело – Лариса, царствие ей небесное, теперь там, откуда не возвращаются. А с меня взятки гладки. Я в Эрмитаже не работаю. Знать ничего не знаю и ведать не ведаю. В общем, «нет у вас методов против Кости Сапрыкина».

* * *

Запольский добросовестно заблуждался – методы нашлись. 2 августа по всем телеканалам разлетелась сенсационная информация о «краже века» из Эрмитажа. А ровно через неделю Запольского вместе с сыном задержали по подозрению в причастности к оной. Самой трудно перевариваемой уликой стал предъявленный к опознанию портсигар из запасников, на котором каким-то «невероятным» образом сохранились отпечатки пальцев Запольского-старшего. А после того, как в гараже обнаружили схрон с оставшимся музейным добром и педантично собранными ломбардными расписками за разные годы, Запольскому ничего не оставалось, как начать активно сотрудничать со следствием. Дабы отмазать хотя бы сына от замаячившего перед глазами неба не в алмазах, но в решетках. Жирный крест на его персональной судьбе был поставлен окончательно и бесповоротно. Даже к адвокатке не ходи.

Об аресте Запольского Стас узнал по телефону от Глуховой. Узнал в тот самый день, когда они с Линчевским не без изящества занесли эрмитажную вазу в офис «Российского слитка». С какой целью проводилась эта акция, явно не имеющая прямого отношения к отрабатываемой теме, их в известность не поставили. Будучи непосредственным заказчиком, Завьялов себе что-то такое мутил, Дорофеев его муть доносил, а они чисто механически решали поставленные задачи. И до сих пор решали исключительно грамотно. Без видимых косяков.