Ловушка Пандоры 2 (СИ)

Варя слушала Бога, а сама мысленно улетала туда, где маленькой испуганно льнула к маминой груди. Мама гладила по голове, шептала вкусной свежестью мяты и шалфея: «Бог любит тебя. Он любит всех нас!» И Варя любила Бога в ответ, он был её лучшим другом, всегда понимал, утешал в любой беде, защищал от всех невзгод.

А теперь оказывалось, что этого Бога никогда не существовало, и на его месте в душе образовалась пустота размером с целую вселенную.

— Но инструкции к своим детям и ящику Прометей не приложил, — сокрушался Бог, а Варе так и хотелось закричать, что никаких инструкций и не нужно было, что достаточно было полюбить их. — Вот я и не смог воспитать их людьми. Мальчик и девочка взрослели, а я не понимал их. Они раздражали меня своей неправильностью и глупыми играми. Наверное, они были одиноки и несчастны в Эдемосе. На беду ящик Пандоры всегда находился при них. Однажды Адам и Ева из любопытства иль от скуки приоткрыли крышку. Оттуда вылетела бездна. Частицы Хаоса прогрызли дыру в мировой ткани Эдемоса и отравили близ растущие яблони. Так появилось древо греха — гранат.

В небе снова зловеще затрещало. Трещины расползлись по всему световому куполу, поглощая серостью свет.

— Дети, испугавшись содеянного и моего гнева, решились на ужасный поступок. Это стало их и нашей точкой невозврата. Они обманом накормили всех обитателей Эдемоса отравленными плодами. А затем скинули беспомощных, спящих ангелов и меня в образовавшуюся дыру. И мы бы сгинули, если бы Ева не зачала детей. Дети Адама и Евы рождались с изъяном. В отличие от родителей — они были смертны. А воспитывать и хоронить своих больных детей, дело мучительное. К тому времени Адам и Ева совсем потеряли рассудок и избавлялись от собственных младенцев, сбрасывая их в ту же дыру, куда до того скинули нас. Так продолжалось до тех пор, пока Ева не сыскала способа больше не беременеть.

Варя отчетливо, в мельчайших подробностях видит Еву. Её золотые локоны, свободно упавшие на налитую грудь, мягкие завитки на лобке придают ей сходство с Венерой, которую когда-то изобразил на картине С. Боттиччели. Взгляд её, устремленный вглубь себя, к той жизни, что зреет в ней, подернут поволокой. Круглый, тугой живот пружинисто натянут — точно мяч, а пупка нет, как не ищи. Тяжелая рука мужа ложится на ее живот. И дитя, откликаясь на отцовское касание, колотит ножкой из материнской утробы. На губах обоих одновременно рождается улыбка, понятная в этот момент только им двоим.

А в следующее мгновение Варя уносится на край черного провала. Где Ева прижимает к груди младенца, а Адам хмуро смотрит в черноту пропасти. Ева отдает ему дитя, тот, потеряв тепло матери, жалобно попискивает. Адам держит его брезгливо, на вытянутых руках, стараясь не смотреть и с какой-то дикой, поспешной жестокостью, с замахом швыряет младенца в пропасть. Ребенок вскрикивает, беспомощно, барахтаясь в воздухе, и его жалобный плач еще долго доносится из черноты.

Понятно теперь, почему их лица стали похожи на маски, а глаза отражали такую чудовищную пустоту. Бог ошибался, Хаос не только прогрыз ткань его мира и отравил деревья, он уже тогда проник в души Адама и Евы. Земля — это мир отвергнутых детей. Мы все сироты.

— Произошло невероятное, то, чего ни Адам, ни Ева не ожидали. Их Дети не просто не сгинули в той дыре, а сумели повлиять на окружающую среду. Получился совершенно парадоксальный симбиоз человека и Хаоса, так родился новый уникальный мир — Земля. Мир, творцом которого стал человек и Хаос. Изолированный от других миров, укрытый от всего обитаемого космоса. Земля видна только из Эдемоса. Думаю, наблюдать за происходящим тут — стало занимательной игрой для Адама и Евы.

Пружина в матрасе больно впилась в ногу. Варя завошкалась, удивляясь себе, что такая мелочь может причинить ей столько неудобств. Матфей отвлекся на нее, взглядом спрашивая, что не так. Она смущенно замерла, делая вид, что все в порядке.

— Я очнулся в чуждом мне мире, — продолжал говорить Бог, — когда люди еще жили в пещерах и охотились на мамонтов. Истина открылась мне не сразу. Казалось, Адаму и Еве доставляло особое удовольствие мучить меня и выдавать правду по крупицам во снах. Я потерял все, оказавшись заключенным здесь, среди ненавистных мне созданий, отрезанный от своих братьев, считая, что все мои создания мертвы. Единственное, что мне оставалось — изучать феномен человечества, надеясь найти способ вернуться в Эдемос и отомстить.

Матфей все-таки догадался, в чем дело, ухмыльнулся и жестом пригласил Варю сесть к нему на колени. Она яростно замотала головой, вспыхнув от макушки до пят. Он ухмыльнулся еще шире, но все же подвинулся поближе к краю, освободив ей место подальше от выпирающей пружины.

Трещины разрастались, отвоевывая у света все больше небесного пространства. Поразительная яркость дня постепенно теряла свои краски: утратила сочность пробившаяся из-под земли первая травка, лужи потеряли брильянтовое сияние маменькиных драгоценностей, и в волосах Матфея больше не пылал рябиновый костер.