Ловушка в Волчьем замке

– Познакомьтесь: отец Георгий. В доме есть церковь, мы называем ее замковой, и отец Георгий иногда проводит тут службу. У отца Георгия приход в ближайшем селе Горбачи.

– Весьма рад! – Ксендз протянул руку Тимошу. – Я рад каждому новому прихожанину.

– Должен вас огорчить. Меня крестили как православного.

– Бог для всех один, и не имеет значения, в какой церкви вы будете молиться. – Отец Георгий улыбнулся вроде бы радушно, но в его глазах Тимош заметил льдинки.

– А это наша богиня зоологии, Валентина Сергеевна, – представил Петр Игнатьевич изящную женщину лет под сорок со стянутыми в пучок на затылке русыми волосами. Ее прекрасной спортивной фигуре, которую подчеркивали обтягивающие голубые джинсы, совсем не соответствовали невыразительное лицо и круглые допотопные очки, придающие ей вид учительницы младших классов.

– Я ихтиолог, – резко поправила управляющего женщина. – И не богиня, я только учусь.

Тимош заметил, что в зал зашла крупная, мужеподобная женщина лет сорока, везя впереди себя на каталке сгорбленную старуху с редкими крашеными черными волосами, едва прикрывающими череп.

– Еду кушать горячий супчик! – радостно прокомментировала происходящее старушка. Каталка остановилась у края стола, а старушка затянула бесконечное: – Она сказала… Она сказала… Она сказала…

Рослая женщина подхватила ее, словно пушинку, и пересадила на стул.

– Мама господина Вилкаса, – пояснил добровольный чичероне Петр Игнатьевич. – Ей девяносто четыре года, и уже два года она не в себе. Случаются проблески сознания, и тогда она рассуждает здраво, но обычно она все путает и никого не узнает. Господин Вилкас распорядился, чтобы она ела вместе со всеми, не замыкалась в стенах своей комнаты. По его мнению, это благотворно влияет на ее психическое состояние.

– А на состояние остальных ему наплевать, – добавила его жена, незаметно подошедшая к ним.

– Альбина! – смутившись, одернул ее управляющий.

– Что я такого сказала? Она же и в самом деле…

Тут Петр Игнатьевич взглянул на часы и засуетился, прервав рассуждения жены:

– Господа, прошу за стол, – до девяти осталось три минуты.

– Произойдет вселенская катастрофа, если мы не успеем до того, как… – язвительно произнесла Лайма, но вслед за остальными встала у своего места за столом.

Никто не садился. Тимош оказался между женой управляющего и спортивным врачом.

Громко стали бить старинные напольные часы, с первым ударом раскрылись двери и в зал с важным видом вошел лысый мажордом Иван Иванович. Тимош представил его в парике и желто-зеленой ливрее, с тростью, громко объявляющим: «Его величество Григорий Вилкас!» – или нечто в этом роде.

– Дамы и господа, господину Вилкасу нездоровится, и он просил, чтобы вы завтракали без него.

– Другого от него не ожидала! – раздраженно воскликнула Лайма, отходя от стола. – Он у себя? У меня к нему разговор.

– Господин Вилкас… – начал было Иван Иванович, но Лайма бесцеремонно вытолкала его за дверь и вышла вслед за ним.

Отсутствие хозяина замка за столом сняло натянутость, Тимошу даже показалось, что пронесся вздох облегчения. Ксендз поднялся, постучал ложечкой по пустому хрустальному фужеру, требуя внимания. Присутствующие смолкли. Ксендз скороговоркой произнес молитву:

– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем… Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь.

Завтрак был простой: домашнее желтое сливочное масло, вареные яйца, хлеб, нарезанный крупными ломтями, овечий сыр, овсяная каша на воде, джем. Обслуживали трапезничающих две девушки в длинных платьях и фартуках идеальной белизны.

Несмотря на то что Тимош со вчерашнего дня ничего не ел, аппетит у него пропал. Он прислушивался к беседе за столом, но ничего интересного для себя не услышал. Самой говорливой была Альбина, жена управляющего, она простодушно делилась всем, что происходило в ее жизни, от сдачи белья в стирку до запоров у мужа. Тут Петр Игнатьевич не выдержал и сказал ей, что говорить об этом за столом неприлично.

– Петя, ты что, стесняешься? – удивилась Альбина. – Ведь что естественно, то не безобразно. Президент тоже ходит в туалет, как простой смертный. И наверняка в его возрасте запоры у него бывают.

– Прекрати, Альбина, я тебя прошу!

– А вы знаете, что Петя раньше занимался штангой и поднимал громадные тяжести? Как-то он меня поднял на руки и подбросил в воздух – я так визжала!

Все захихикали, глядя на пышку Альбину, и она была довольна, что подняла всем настроение. Всем, кроме мужа.

Мать Вилкаса, явно подслеповатая, второе ела руками, перепачкав в соусе пальцы. Сопровождавшая ее женщина не обращала на нее внимания и жадно поглощала пищу, глотая ее, почти не пережевывая. Тимошу было жаль старушку, которая была добра к нему в детстве, а сейчас страдала слабоумием. Закончив есть, она перепачканными руками стала отбивать дробь по краю стола, бормоча что-то невразумительное. На нее никто не обращал внимания, в том числе и ненасытная сиделка. Тимош вспомнил о голубе и, завернув пару кусочков хлеба в салфетку, сунул их в карман.

После завтрака он решительно атаковал Марту: