Ловушка времени

Выбрав направление наугад, Мэйсон осторожно пошел влево. Через одинаковые промежутки в стенах коридора были двери, но он их не трогал, боясь потревожить какого-нибудь здешнего обитателя.

Однако, иного выбора не оставалось. Отдаленный топот механических ног быстро становился громче, и Мэйсон догадался, что это приближается подкрепление. Изгиб коридора скрывал их из виду. Мэйсон замешкался. Возможно, правитель Аль Бекра, – кто бы ни управлял металлическими людьми, – не был врагом. Вообще-то, робот не нападал на него, – всего лишь пытался подавить сопротивление и схватить. Если бы он пошел с ним добровольно…

Но, когда поспешный топот ног стал еще громче, Мэйсона накрыла волна холодного ужаса, и в порыве страха он открыл ближайшую дверь, протиснулся внутрь и захлопнул ее за собой. Услышав, как роботы прошли мимо, он осмотрел комнату. И чуть было не вскрикнул от удивления, когда впервые увидел женщину, которую звали Нирвор – Серебряная Жрица!

Глава 2. Женщина вне времени

МЭЙСОН СТОЯЛ на низком балконе, откуда наклонная аппарель вела в большое, подернутое дымкой помещение с высоким потолком и наполненным мускусным запахом. Пол покрывали ковры и меха. В середине помещения стоял низкий и квадратный алтарь, в котором распускались пламенные цветы. Сияя холодным серебром, огонь отбрасывал мерцающие отблески на двух огромных зверей, стоявших у алтаря – двух леопардов, застывших в трудноописуемой позе.

Один леопард был из полированного черного дерева…

Второй – белый, как легендарные врата из слоновой кости, через которые, как говорится в легендах, кошмары покидают адский город Дис, чтобы мучить людей во сне…

Два леопарда сосредоточенно смотрели ярко-зелеными глаза на женщину, склонившуюся перед огненным алтарем, женщину, подобно которой Мэйсон никогда раньше не видел!

Она была, словно изысканно отлитая серебряная статуя, кружевной черный халат из шелка частично открывал ее стройное тело. Длинные распущенные волосы, серебристо-лунного цвета, покрывали плечи, словно сделанные из слоновой кости. Лица Мэйсон не видел, – женщина стояла на коленях подле алтаря, а ее голос, тихо напевающий какую-то колдовскую мелодию, шептал слова на языке, археологу совершенно не знакомом.

Бледные огни холодно кипели и словно бы перешептывались. Леопарды неотрывно смотрели. Голос женщины перешел в пронзительный крик.

– Оооээээ, оооээээ!

Теперь она говорила на языке семитов, и Мэйсон понял слова: «мой город, мои люди и мое королевство! Разрушенные и павшие, лесные звери на одиноких улицах Коринура… оооээээ!» Женщина оплакивала гибель, волосы закрыли ее лицо. Потом резким движением она встала и разорвала на себе халат. На секунду ее нагая фигура вырисовывалась на фоне молочных огней, и Мэйсон затаил дыхание при виде ничем не прикрытой женской красоты, идеального сочетания конечностей и тела, гибкого, как фигуры наблюдающих леопардов. Затем, в порыве крайнего самоуничижения, женщина опустилась перед алтарем и раскинула руки в мольбе.

– Скорее, пусть это свершится скорей, – прорыдала она. – Пусть Владыка достигнет цели и снова вернет мощь в Коринур… мертвый и прекрасный Коринур. Я, королева и жрица Коринура, прошу тебя, как самая покорная рабыня, нагая и смиренная… Селена, могучая Селена, обрати лик к моему народу!

Молчание и тихий шепот бледных огней. Леопарды замерли, как статуи. Их зеленые глаза загадочно смотрели на женщину.

Мэйсон ощутил, как его сковал странный холод. Мистическая загадочность этого населенного призраками города еще раз накрыла его. Он сделал быстрое, непроизвольное движение, один леопард издал кашляющий звук и принял угрожающую позу. Белый леопард оставался неподвижным, но черный, сосредоточенно смотря на Мэйсона, двинулся вперед. В его глазах было нечто волнующе странное – разум, больший, чем тот, которым должен обладать зверь, как вскоре понял человек.

Женщина вскочила с пола одним быстрым движением и с приоткрытым ртом уставилась на Мэйсона. При виде ее красоты у него пересохло в горле. Ее глаза были глубокими темными омутами. И, возможно, она увидела это скрытое восхищение, поскольку ее алые губы изогнулись в улыбке, а низкий голос окрикнул:

– Бокиа! Ко мне!

Черный леопард замер, подняв одну лапу. Тихонько рыча, он вернулся к женщине. Та сделала повелительный жест.

Подчинившись, Мэйсон спустился вниз. По мере приближения к бледной красоте женщины, его сердце бешено застучало, а в висках начала пульсировать страсть. Она была Афродитой, богиней любви и всех наслаждений…

Что-то в ее глазах заставило Мэйсона остановиться.

Да, там была красота. Но было что-то и еще, нечто холодное, чуждое и пугающее, казалось, таилось в загадочной глубине ее глаз, некая бездушность, вызвавшая в теле Мэйсона волну отторжения. Но, прежде чем он успел открыть рот, раздался громкий топот спешащих ног.

ПО ИСПУГАННОМУ ВЗГЛЯДУ Мэйсона женщина поняла толику правды. В течение долгого мгновения она молчала, а затем…

– Сюда, – прошептала она на семитском. – И ни звука!