Ловушки памяти

Мой папа выглядит вполне заурядно, талантами не блещет, но всякий раз, когда он смотрит в глаза представительнице прекрасного пола, та теряет волю и готова идти за ним хоть на край света. Мы с отцом видимся редко, но пару раз мне приходилось наблюдать за подобными сценами. Женщины готовы бросить свои жизни к его ногам, рожают ему детей, но он всегда уходит. Словно не может оставаться долго где-то в одном месте. Значит, и я такая же? Отцовская особенность передалась мне? Именно! Но затем, пытаясь освободить отца из огненной ловушки (перед глазами встало заснеженное поле и горящий джип), я полностью теряю руку. Это воспоминание, после того как Навигатор перекинул меня на место, то и дело живо вспыхивало в моей памяти. Наверное, его не очень хорошо заблокировали. Рука каким-то непостижимым образом восстановилась (или её кто-то «починил»), а дар ушёл. Наверное, стёрлись какие-то линии, отвечающие за необычные способности. Вот почему теперь, после тех событий, я не замечаю никакого ажиотажа вокруг себя. Нет толпы поклонников, предлагающих мне свои богатства, нет болезненного внимания и слепого обожания. В памяти, словно вспышки, стали возникать картины из прошлой жизни – лица влюблённых мужчин. Одно из них, породистое, немолодое, с несчастными, словно у побитой собаки, глазами, показалось мне знакомым. Через мгновение стало ясно, что именно он покончил с собой, не в силах вынести моего отказа, как и говорил Лёха. Лёха! Это имя вклинилось в память так резко, что я в изнеможении снова рухнула на кровать. Опять стало знобить, видимо, поднимается температура. Мозг принялся лихорадочно соображать, потому что понимал, что скоро отключится. Итак. Лёха – не человек. И он полюбил меня. Но почему? Уж конечно, не за прекрасные карие глаза! Значит, дар продолжает действовать и осложнять мне жизнь?! Нет, не похоже. Другие-то парни воспринимают меня вполне спокойно… А вот злобный по своей природе, неспособный никого полюбить Тэрф вдруг становится моим преданным воздыхателем. Вместо того чтобы третировать и угрожать, он защищает меня даже от своих, задумавших причинить мне вред. Нонсенс! Но это так!

А ещё есть Филипп. Как я могла забыть о нём? Он явно ко мне неровно дышит… Выходит, и он…

Жар пробрался ко мне в голову так незаметно, что я даже не успела сообразить, что теряю сознание. На меня то накатывало ледяное цунами, то обдувал лёгкий южный ветерок, то опаляла зноем засушливая пустыня. Чёрт! Когда же это закончится?

По мере того, как мне становилось лучше, я всё чётче осознавала, что следует призвать всю свою интуицию и начать поиски любимого. Идея была такой очевидной и такой простой, что и её реализация казалось вполне выполнимой. Однако, по сути, я категорически не понимала, что именно мне следует предпринять. Как в таком огромном мире найти парня, если не знаешь ни его имени, ни профессии, ни возраста. Не помнишь, как он выглядит, как звучит его голос. А может, он даже не живёт здесь, в России? Лёха, Лёха! Ну почему ты так рано исчез? Почему больше не помогаешь? Конечно, в вопросах было больше риторики, чем здравого смысла, ведь я точно знала ответ. Найти своего любимого нужно самой, без чьих-либо советов. Это только моё дело и ничьё больше.

Мне и так уже открылись многие тайны, теперь и самой нужно постараться! Эх, только бы поскорее вырваться из плена этой мучительной болезни!

Как оказалось позже, жар длился около пяти дней. На шестой день я открыла глаза и посмотрела на мир совсем другими глазами. Со мной произошли какие-то изменения, но пока было непонятно, какие.

В мягком кресле, рядом с моей кроватью, примостилась мать. Она спала, скрючившись в неудобной позе. Вероятно, провела здесь всю ночь, ухаживая за мной. На полу стоял небольшой тазик с водой, на тумбочке – упаковка с детским жаропонижающим средством в виде сиропа. Думаю, взрослые таблетки ей не удалось в меня запихнуть, учитывая, что я была без сознания, а вот открыть мне рот и влить туда немного сладкой жидкости получилось. Температуру-то сбивать необходимо! Точнее, это маме так казалось. Я же знала наверняка, что в этих действиях не было никакой надобности. Лёха предупреждал, что такова реакция человеческого организма на чрезмерную нагрузку. Мне просто требовалось восстановление, вот и всё. Только матери этого не расскажешь.

Я посмотрела на её уставшее лицо, и в душе проснулась жалость. Я принялась успокаивать сама себя: ничего… Теперь, когда моё здоровье улучшилось, мама отдохнёт и перестанет волноваться. Или не отдохнёт? Я прикусила губу. Зачем себе врать? Впереди – трудные и смутные времена. Я уже не могу свернуть с пути. А значит, мне предстоит многое пережить. С чем придётся столкнуться, пока я ищу ЕГО? Какие опасности подстерегают в дороге? Может, мне вообще придётся покинуть этот дом, бросить институт и рвануть на поиски своей любви? Оставить маму, неумело соврать ей что-нибудь, после чего она подумает, что я просто бросаю её.