Ловушки памяти

– Когда его губы разомкнутся в ответном поцелуе, – невозмутимо продолжала Карин, не слушая меня, – скажи, не отрываясь от него: «адверсо флумин». Он сразу замрёт и оттолкнёт тебя от себя. Именно тогда ты должна выкрикнуть, что есть мочи: «жустус дивизус».

– Честный разрыв? – машинально перевела я, припоминая уроки латыни на первом семестре. – Так это переводится?

– Да какая разница, Мила, как это переводится? – нетерпеливо вскричала женщина и тут же, слегка успокоившись, попросила:

– Сделай это, Мила. Не ради меня, но ради моего мальчика, прошу тебя!

Не дав мне опомниться, мадам Карин исчезла, и мне в лицо снова полетели миллиарды колких, как иголки, снежинок. Я шумно втянула ноздрями морозный воздух и торопливо зашагала к дому.

Чёрт! Завтра же найду этого Филиппа и зацелую его до смерти! А потом познакомлю с какой-нибудь хорошенькой девчонкой из универа и прослежу, чтобы у них всё непременно получилось.

На одной мне свет клином не сошёлся!

Глава 5 Снова за рулём

Я немного постояла на пороге своего дома, никак не могла решиться толкнуть дверь. Слишком бурная жизнь у меня в последнее время! Но мать не должна ни о чём подозревать!

– Привет, мам! – устало сказала я, заходя на кухню.

Мать сидела за нашим круглым столом с газетой и чашкой горячего шоколада.

– Что за пакеты? – немедленно поинтересовалась она, отрывая глаза от чтения и внимательно разглядывая меня.

– Да, так, платья, – неуверенно сказала я, начиная сожалеть о том, что ничего не придумала на тему дорогой одежды, подаренной мне Антоном. А точнее, Зиновием, которого я ни разу в жизни не видела.

– Откуда деньги? – хмуро спросила родительница.

– Папа дал, – неожиданно нашлась я. Потом немного подумала и добавила:

– Знаешь, мам, тут такое дело… В общем, до моего восемнадцатилетния всего ничего осталось. Вот отец и решил, что неплохо бы мне начать водить машину.

– Делайте, что хотите, – обречённо сказала она.

Да, папочкина работа – налицо! Только он мог убедить маму не заморачиваться насчёт этого.

Интересно, а как она реагировала тогда, в прошлый раз? Как относилась к тому, что её несовершеннолетняя дочурка получает от мужчин подарки, помощь и деньги, которых было вполне достаточно, чтобы купить автомобиль? Может, она принимала всё как должное, относя всё это к дурной наследственности? Уж про дар отца она точно знала не понаслышке!

– Мам, не переживай. Всё будет в порядке, – улыбнулась я и села с ней рядом.

– Будешь шоколад? Ещё не остыл, – предложила родительница.

– С удовольствием!

– Как ребята? – спросила она, наливая напиток в объёмистую кружку.

– Нормально. До сих пор обсуждают нашу внезапную поездку в Питер.

Я внутренне поёжилась от того, что нужно врать, но тут же взяла себя в руки. В данном случае это была ложь во спасение. Спасение маминого спокойствия и душевного здоровья. Ведь если рассказать ей, как я на самом деле провела неделю, она вряд ли обрадуется такой правде.

Мы ещё немного поболтали с ней о мелочах. К моему удовольствию, мама не была чересчур любопытной. Пара вопросов, и она отпустила меня.

Оказавшись в своей комнате, я вытащила обновки из пакетов и повесила в шкаф. Затем устало опустилась на кровать. В голове роились самые разнообразные мысли. В частности, как распознать ЕГО, если ОН вдруг появится на моём горизонте. Парень не помнит меня, а я – его. И, кстати, вероятность встретиться с НИМ, сидя на одном месте, практически равна нулю. Может, он теперь в Канаде или в Австралии, а я ничего об этом не знаю! Мне очень нужно, чтобы кто-то подсказал, где искать.

Доведя себя до полного отчаяния подобными мыслями, я уснула, даже не раздеваясь.

Мне приснилась тишина. Давящая, неуютная, враждебная. Пугаться не было никакого смысла, и я решила сделать эту тишину своей подругой. Изо всех сил улыбалась, заглядывая в её пустые глаза, рассказывала смешные истории из своего детства, даже танцевала. Наконец она сжалилась и спросила:

– Что тебе нужно от меня?

Я перестала корчить из себя дурочку и твёрдо сказала:

– Ты знаешь.

– Скоро. И близко.

Отчего-то её голос показался мне знакомым, почти родным, но я никак не могла припомнить, где слышала его.

– Не очень понимаю тебя, – честно призналась я, рискую прослыть редкостной идиоткой.

– Он совсем близко, твой единственный. Он близко. Ты вряд ли ошибёшься. И скоро узнаешь его. Узнаешь, наверняка узнаешь.

Последнее слово тишина прошипела, словно огромная кобра: «узнаешььь». Через мгновение и правда показалась змея самых впечатляющих размеров. Она медленно закручивалась вокруг ног, обвивая меня кольцами, и вот уже зловещая морда с тонким раздваивающим языком оказалась на уровне моего лица.

– Не бойся, – опять прошипела тишина, принявшая обличье змеи.

– Не в этом дело, – попыталась объяснить я, дрожа от отвращения – ну почему нужно было непременно являться ко мне в облике змеи?

Я больше люблю кошек или, на худой конец, хомяков!

– Дело в том, что я боюсь ошибиться, пойти по ложному пути, – взяв себя в руки, сказала я наконец, – можно ли избежать этого?

Скользкая тварь визгливо рассмеялась: