Лоза Шерена. Братья. Часть первая (СИ)

— Этот амулет ведь работа умершего брата Армана? — тихо поинтересовался он. Миранис, явно не понимая, к чему этот вопрос, коротко кивнул. — Того самого, из-за которого мы десять лет тому чуть не потеряли связь с Виссавией? — Миранис вновь кивнул, и взгляд его стал настолько задумчивым, что Тисмен уже начал подумывать, не считать его эмоции, но передумал, и Кадм тихонько вздохнул:

— Ну мы и влипли-то! Береги мальчика, Лерин, иначе плохо будет нам всем.

— Не дайте себя убить, — сказал Миранис. — И принесите мне его голову.

— Да, мой принц, — ответил Тисмен, входя в проход вслед за Кадмом.

И в тот же миг ударил морозом лес, укутанный сумерками. Устремлялись вверх голые ветви берез, пробивалась сквозь снег чахлая совсем елочка, лежал чуть в сторонке, сжавшись в комок, бледный Арман. И перед ним стоял…

Тисмен усмехнулся, чувствуя, как загорается в нем гнев магии. Этого человека он не видел никогда и так жалел, что не видел: серая кожа, выпученные глаза разного цвета, неприятное лицо, чем-то похожее на рыбье. Алкадия красивым назвать можно было вряд ли. А вот хитрым и опасным — да.

— Я ждал Рэми, — усмехнулся Алкадий.

— Да плевать мне, кого ты ждал, — спокойно ответил Кадм, окидывая Алкадия ледяным взглядом. Он поднялся на ладонь над снегом и медленно пролетел вокруг Алкадия, присматриваясь. — Привык драться с магами-недоучками, целителями или принцами, едва живыми после ранения? А теперь познакомься с настоящей боевой магией. Напоследок.

— Думаешь, я боюсь магии? — чуть усмехнулся Алкадий.

Каркнула где-то ворона, перелетела с куста на куст синица, и ветер смел с твердого наста крупинки снега. В лесу было хорошо. Тисмену. Кадм ненавидел все, что находится за пределами замка и человеческого жилья… но на это и Кадм, тупица с мускулами, потому и не видит, как тут хорошо.

— Это ведь кусок твоей лозы жил в том амулете? — продолжал язвить Кадм, пока Тисмен работал: кутал все вокруг невидимыми сетями магии. — Вижу, что да. Ты получил мой подарочек по случаю ее смерти? По глазам вижу, что получил. Сильно болело, да?

Березка послушно наклонилась, и ее гибкие ветви осторожно обвили неподвижного Армана. Краем глаза Тисмен видел, как Кадм, продолжая улыбаться, обнажает клинок. Видел, как зажегся огонек бессильного гнева в глазах Алкадия, и уже знал, кто победит в этой битве. Иначе и быть не могло.

Береза подняла Армана в колыбель своих ветвей, спрятала где-то в вышине, передала аккуратно, как спящее дитя, своим подругам, и Тисмен кивнул Кадму, теперь можно. И пустил волну в сторону Алкадия.

А да! Несомненно, вампир. Поглотил все до остатка, довольно улыбнулся, спросил:

— А еще будет?

— Несомненно, — холодно ответил Тисмен.

Ему даже приказывать не пришлось: береза уловила его желание сама. И упругая ветвь с палец толщиной вдруг согнулась дугой и выпрямилась, хлестнула Алкадия по плечам. Вампир упал на колени, удивление в его глазах быстро сменялось страхом, пронзил морозный воздух еще один свист, еще одна ветвь ударила по его плечам, вышибая остатки уверенности и желание бахвалиться.

— Думаешь, я должен тратить на тебя свои силы, Алкадий? — почти мягко спросил Тисмен. — Думаешь, я могу тебя бить только магией? Думаешь, ты против меня выстоишь? В моем царстве? Глупец!

Он поднял над головой руки, призывая. Не упуская ошеломленного Алкадия взглядом, развел ладони, и небо над ними стало черным. Безжизненный лес? Так ли уж и безжизненный! Совы, дятлы, вороны, сороки, снегири: все вместе. Обычные враги, обычные жертвы, они черной тучей закрыли остатки света, зависли над лесом и ждали приказа. Тисмен вновь усмехнулся и резким движением свел ладони. Хлопок, столь громкий в этой тишине. Шум множества крыльев, резкие крики и темная птичья волна, устремленная к лежавшему на снегу вампиру.

Вновь хлопок. Вновь шум крыльев разлетающихся птиц. И тишина…

Кровь врага. Много крови на снегу. Ее пьянящий запах, будоражащий душу, ожидающие неподалеку голодные волки… Разорванная одежда и виднеющиеся сквозь прорехи кровавые раны… Но глаза, эти ненавистные глаза разного цвета, целы. Тисмен приказал их не трогать, он хотел смотреть в эти глаза, когда Алкадий будет умирать…

— Только это можете? — спросил Алкадий окровавленными губами. — Натравливать на меня своих зверюшек? Неужели?

— Ты даже понятия не имеешь, что я могу, мой друг, — тихо ответил Тисмен. — И не тебе жаловаться, твоя магия — ворованная. Тобой или лозами Шерена, не так ли? Мой дар только мой, и верь мне, тебе не достанется из него ни капли. И ты все равно умрешь.

— Поболтали и хватит! — сказал Кадм, и кинжал в его руках стал луком. Телохранитель силы выхватил из колчана стрелу, легко натянул тетиву и прицелился в Алкадия, усмехнулся, когда вампир поднял над собой щит:

— От моих стрел не спасет. Их магия разобьет любой щит раньше, чем ты ее сожрешь, солнышко.

И не спасло. Раздался свист, разбился с хрустальным звоном щит, и Алкадий откинулся в снег, а на его груди дрожала, успокаивалась испуганная полетом стрела.

Прямо в сердце. Кадм никогда не промахивается.