Лоза Шерена. Братья [СИ]

Ловушки, ямы на моём пути —

Их бог расставил и велел идти.
И всё предвидел. И меня оставил.
И судит! Тот, кто не хотел спасти!

Омар Хайям

Лиин ворвался в его жизнь струей свежего воздуха. Балуя забавного мальчишку, Алкадий нанял более большой дом, спрятанный за густым яблоневым садом. Ученик получил свою комнату, как и обширную, собранную бывшим владельцем, библиотеку, хозяин дома — наполненный золотом мешочек: за удобный дом и умение не задавать лишних вопросов, Алкадий — свой кабинет и забавного щеночка-ученика у своих ног.

В доме было уютно, заполнено запахом свежеструганной древесины и золотом солнечного света и хорошо натоплено. И старая служанка, что, на счастье, появлялась редко и больше пропадала по соседству, неплохо готовила. Щеночку нравилось. А еще, как оказалось, щеночек не любил одиночества. И только успел проснуться, как бесшумно пробрался в кабинет Алкадия, устроился с ногами в уютном кресле у камина и начал читать, взахлеб…

Кто этого рожанина только читать научил?

Сам Алкадий молча сидел напротив мальчишки, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, и медленно перебирал нить янтарных четок. Уют домишки раздражал, мешал сосредоточиться, но едва слышное сопение мальчишки и тихий шелест страниц под чужими пальцами даже нравился. Как и шум ненасытного огня в печи и громкая капель за окном. Эта проклятая зима то приходила, то вновь сдавала позиции. Переменчива, как женщина, так типично для здешней погоды… а вот в Виссавии зимы не было никогда…

Однако терпение мальчишки иссякло в первый же день уже к полудню. Ожидаемо. И Алкадий вдруг понял, что Лиин не читает, а сидит неподвижно и изучает учителя взглядом. Будто что-то хочет спросить, а не решается.

— Слушаю, — сказал Алкадий, вновь закрывая глаза. И все равно знал, что заинтересованный щеночек сполз с кресла, устроился прямо на ковре у его ног, и спросил:

— Научишь меня?

— Чему? — тихо спросил Алкадий.

— Как вчера. Вот раз! и все изменилось!

— Так ли уж и все? — криво усмехнулся Алкадий, глядя на мальчишку сквозь полузакрытые веки. На вид зим шестнадцать-семнадцать, а дите дитем. Глазищи огромные, щедро опушенные ресницами, горят вечными жаждой и интересом. К собственной силе, к окружающему миру, к обожаемому, вроде как, учителю.

И как он сумел вырасти таким наивным? Милым, наверное… как настоящий виссавиец.

— Ну… — Лиин сел на пятки, сложил на коленях руки и начал смущенно мять полу туники: — Я ведь не мешаю? Скучно, наверное, сидеть… и ничего не делать. А ты уже так долго, с самого утра…