Лоза Шерена. Братья [СИ]

Кадм было все равно, кто там в чем виноват, одно он знал точно: еще не окрепшего высшего мага лучше ни в чем не винить. И лишний раз не ранить. И не позволять чувствовать себя виноватым.

— Нет, — твердо, без тени сомнения, ответил он, нагибаясь к Рэми. — Просто я тебя должен научить чему-то, что Ир не умеет.

И погруженный в раздумья мальчонка доверчиво потянулся к незнакомому взрослому, будто это было для него обыденным. Протянул тонкие руки, обнял за шею, позволил поднять себя с кровати и пронести через балдахин, и даже на миг не удивился ни огромным покоям, ни их богатому убранству, лишь тихо попросил зажечь свет поярче. Боится темноты? Надо запомнить. И Кадм приказал замку раздвинуть шторы, впустить солнечный свет, и удивился, насколько Рэми в этом свете показался бледным. Показался ли?

Краем глаза проследив, как ни во что не вмешивающийся Мир прошел за ними и встал у окна, Кадм усадил Рэми в кресло и мысленно позвал хариба. Тень явился сразу, поклонился принцу и телохранителям, и послушавшись мысленного приказа архана, опустился перед Рэми на колени, склонив в почтении голову:

— Позволь мне о тебе позаботиться, мой архан.

«Какой архан? — дернулся Тисмен. — Я же проверял татуировки Рэми, они же были желтыми!»

С интересом посмотрел на них Лерин, так же промолчал принц, а мальчонка опять же не выказал ни капли удивления и стыда, лишь коротко кивнул и безропотно позволил харибу помочь себе подняться, снять с себя тунику и отвести к ожидавшей в нише, наполненной ароматной водой ванне. Так же спокойно и уверенно он вошел в теплую воду и сел в ванне и ни капли не удивился, когда хариб намылил ему волосы и мягко нажал на низ челюсти, прося запрокинуть голову.

Кадм усмехнулся и встал рядом. Это оказалось гораздо интереснее, чем он даже думал.

— Я слишком слаб, да? — спросил Рэми, не открывая глаз, когда хариб осторожно смывал пену с его волос. — Ты ведь воин, правда? Я тоже должен стать воином?

Как быстро понял. Будто читал как по ладони их души, пусть даже и тщательно закрытые щитами. Будто смотрел на них этими удивительными, полными наивности и в то же время силы, глазами, и видел насквозь, вместе со страхами и сомнениями. И от его чистоты Кадм на миг почувствовал себя грязным, а руки свои, руки воина, испачканными в крови. Но лишь на миг, потому что знал: в этом мире все не могут быть милосердными и кому-то приходится бить. Вырывать свою жизнь, свою судьбу из чужой пасти с кровью, и чуть более взрослый Рэми, судя по всему, об этом знает.

Иначе не предпочел бы все забыть и спрятаться.

Вопрос только — от кого на самом деле спрятался? Кто мог ему угрожать, да так, чтобы стереть уверенное бесстрашие из его глаз? И кто позволил угрожать высшему магу? Если только…

— Расскажи мне, малыш, — осторожно спросил он, садясь на край ванны, — расскажи об Аши.

— Я никогда и никому не рассказывал об Аши, — опустил взгляд Рэми, и Кадм насторожился: значит, знает мальчик о своей второй душе.

А это уже дивнее некуда, ведь вторая душа в телохранителях просыпается лишь после сложного ритуала привязки, которого Рэми никогда не проходил. Да и не столько просыпается, сколько растворяется в душе носителя, дарит свою силу, свою мудрость, а Рэми и Аши были, казалось, отдельно, и, в то же время вместе.

Такого Кадм не видел никогда, даже не знал, что подобное возможно. Но и то, что об Аши никто не знал, успокоило: значит, Рэми спрятали не из-за его судьбы проклятого телохранителя. Хотя бы это.

— И никто о нем не знал?

— Лишь Ви… — ответил Рэми, усаживаясь в ванне и поджимая к груди колени.

— Кто это Ви? — тихо спросил Кадм.

Рэми улыбнулся мечтательно, положил подбородок на колени и слегка поежился, когда хариб начал намыливать ему плечи.

— Ви это Ви, — сказал он. — Она хорошая. Добрая. Она всегда была. И никто ее не видит, кроме меня… — Призрак? Игра воображения мальчишки? — Она сказала, чтобы я помог Аши, тогда я смогу помочь дяде.

— Почему дяде надо помогать? — продолжал спрашивать Кадм, осторожно, стараясь не выдать ни своего интереса, ни своей тревоги.

— Дядя… — Рэми вдруг перестал улыбаться, обнял колени руками и задрожал. Мир шагнул к ванне, но остановился, когда Рэми продолжил, все так же дрожа, срывающимся в плач голосом: — Он хороший! Он меня любит! Но иногда… он такой злой. И… я его боюсь… очень боюсь… и он сильный… никто его не может остановить… даже Ви…

И увидев, что сейчас мальчик не на шутку встревожится, и, что хуже, может выпустить уже и без того полыхающую в его глазах силу, Кадм оборвал его, спросив:

— Как ты помог Аши?

— Но это же просто, — поднял на него удивленный взгляд Рэми. — Я впустил его в свою душу.

Кадм похолодел. Впустил? Одного из двенадцати можно впустить в свою душу? Не родиться с ним?

А тем временем Рэми добавил, все так же срывающимся голосом:

— Я хочу увидеть Ира.

Кадм тоже хотел, ведь происходящее запутывалось все больше. И былой учитель очень даже мог помочь это все распутать. Вопрос — захочет ли? И жив ли он? Ведь Кадм никогда не слышал о высшем маге по имени Ир, а такого, как Рэми, меньше чем высшему бы не доверили.