Ложь

— Помогите! — закричала я, чувствуя, как по щекам течет влага, а из глаз текут слезы. Я была так осторожна, так чертовски осторожна, чтобы никогда не оказываться в маленьких, темных местах. С той ночи, когда я наблюдала за убийством своей матери, сидя в шкафу. С тех пор, как мой терапевт диагностировал мою затянувшуюся клаустрофобию. С тех пор, как я обнаружила одну вещь, которая наполнила меня тотальным изнуряющим страхом и слепой паникой, я держалась подальше от маленьких темных помещений.

В тот раз, в Ночь Бунта, когда Коди и Арчер затащили меня в кладовку в доме развлечений, это было так близко, как я не подходила уже много лет.

Единственной причиной, по которой мой разум не впал в полный ужас в ту ночь, был Коди. Его успокаивающее присутствие, то, как он отвлекал меня и отвлекал мой разум от паники.

Но сейчас его здесь не было. Я была одна. Совершенно одна, и никто не знал, где я.

Никто… кроме того, кто бросил меня здесь.

Одна эта мысль помогла мне преодолеть ужас, хотя бы для того, чтобы заменить его новыми страхами. Он запер меня в багажнике машины, накачанную наркотиками и полумертвую.

Какие у него были планы на меня? Оставить меня здесь умирать? Или вернуться и закончить дело его руками.

В бешенстве я попыталась сменить положение, ища ручку для открывания багажника изнутри. Во всех современных автомобилях они были, это была стандартная функция безопасности на случай, если кто-то случайно окажется запертым в багажнике. Но… что если это была не современная машина? Что если…

Даже в кромешной тьме моя голова кружилась от головокружения, и я втянула в себя дрожащий всхлип, пытаясь взять себя в руки. Все болело – мой желудок скрутило в узел, все конечности болели, и я была покрыта холодным потом. Больше всего голова раскалывалась.

Я снова позвала, но мой голос был слабым и нитевидным. Жалко. Никто никогда не услышит меня. Никто не найдет меня, пока не станет слишком поздно. Пока не закончится кислород, и я не задохнусь в этом металлическом гробу, и даже тогда, пока мое тело не разложится, никто не откроет багажник случайной, брошенной машины на парковке какого-то дерьмового приемного зала в глуши.

Из моего горла вырвался панический стон, и я зашаталась, ударяя руками и ногами, отчаянно ища способ выбраться из багажника. Конечно, это было совершенно бесполезно, и я осталась окровавленной и в синяках, задыхаясь от нехватки воздуха и уверенная, что моя настоящая смерть уже на горизонте.

Что-то пощекотало мою голую ногу, и я замерла. Это повторилось, и я рефлекторно посмотрела вниз. Света по-прежнему не было, но каким-то образом я могла видеть свои ноги. Я видел свои ноги и сотни пауков, которые внезапно поползли по ним, облепив мое тело, словно собираясь задушить меня.

Тогда я закричала. Я кричала и кричала, когда их крошечные лапки ползали по мне, касаясь каждого дюйма моего тела, зарываясь под одежду. А потом они начали кусать меня. Снова и снова, и все, что я могла делать, это выть от ужаса и агонии, пока их яд наполнял мой кровоток и парализовал меня.

Свет вспыхнул надо мной, обжигая сетчатку глаз. Но я уже кричала, и боль от света была ничто по сравнению с пауками вокруг меня. Но теперь был и другой звук, нечто большее, чем просто пустой звук моего собственного ужаса. Что-то более глубокое. Что-то, что исходило не от меня.

Обжигающий жар коснулся моей кожи, и я вскрикнула, мой голос надломился, когда я неудержимо всхлипывала и стонала.

— Пожалуйста, остановитесь, — кричала я, молясь всем и каждому из когда-либо созданных божеств. Конечно, кто-нибудь из них поможет мне. Конечно. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это прекратится, — всхлипывала я. — Уберите их, уберите их от меня, уберите их, я— я произносила слова невнятно, пока мой разум медленно раскалывался, и темная пустота безумия взывала ко мне.

— …она тебя не слышит, — сказал кто-то, и его слова достигли моих ушей, когда я задыхалась и хныкала. Острая, жгучая боль пронзила мою руку, и я застонала от жара, обжигающего мышцы.

Где-то в глубине сознания я поняла, что меня нашли.

Кто-то нашел меня… но слишком поздно.

Мои панические слова растворились в бормотании, когда я умолял их снять пауков. Просто уберите их от меня!

Огромные руки гладили мое лицо, снова и снова, зачесывая волосы назад. Мягкое, низкое, знакомое бормотание доносилось до моего уха, заземляя меня и медленно, чертовски медленно, снижая мой повышенный пульс. Я знала этот голос. Я знала его. Я доверяла ему. Это не был голос того, кто бросил меня в этот багажник.

— …нужно отвезти ее в больницу, — говорил кто-то. Кто-то еще дальше. Но бормотание в моем ухе не прекращалось, и я уцепилась за него, как за спасательный плот. Ощущение ползания пауков исчезало, сменяясь неконтролируемой дрожью.

— Эй, эй, эй, шшшш, ну же, малышка, не делай этого, — шептал голос мне на ухо, так близко, что я засомневалась, не привиделось ли мне это. Голос был почти в моей голове. — Кейт, детка, давай, оставайся со мной. Ты у нас. Мы держим тебя. Ты у нас.