Ложь без спасения

Анри попросил Катрин прийти в «У Надин» в половине первого – и она, как всегда, была пунктуальна. Но, видимо, очень спешила, потому что тяжело дышала и выглядела вспотевшей, резко открыв кухонную дверь: ее волосы прилипли ко лбу, а в подмышках легкого хлопкового пуловера, который был на ней, проступили влажные круги. К тому же Мишо еще и пахла потом – Анри почувствовал это и заметил, что в нем зарождается легкое отвращение. Конечно же, природа обошлась с его кузиной несправедливо, и ее возможности сделать из себя более-менее привлекательную женщину были более чем ограниченными, но почему же она в последнее время так опустилась? Анри считал, что раньше дело с ее внешностью обстояло лучше. По крайней мере, она пахла мылом, а иногда даже духами, ее волосы были причесаны, и время от времени она подкрашивала губы помадой. Но в последнее время Катрин была неряшливой и непривлекательной, и ее кузен с удовольствием сказал бы ей, что это неверный способ реагировать на переживания и поражения. Однако у него почему-то не было желания говорить об этом. Это не его дело. Она не была его женой. В конечном счете это его не касалось.

– Я опоздала? – суетливо спросила Мишо. – Я забыла дома часы и ориентировалась только по своему ощущению времени.

– Тогда твое ощущение просто великолепно, – ответил Анри с наигранной веселостью, – ты пришла с точностью до минуты.

Катрин вздохнула с облегчением и убрала со лба слипшиеся волосы. Когда она подняла руку, Жоли окутала очередная волна запаха.

«Может быть, у нее закончился дезодорант, – подумал он, – а завтра она купит себе новый».

Он накрыл ближайший к двери стол в зале для посетителей – с белой скатертью, свежими цветами, матерчатыми салфетками и керамическими тарелками с узорами, которые так нравились его кузине, и приготовил овощной суп с гренками, равиоли с начинкой из сыра и с томатным кремообразным соусом, легкое блюдо из рыбы, а на десерт – créme caramel[4]. Но несмотря на то, что Анри готовил с отдачей и в хорошем настроении, вся эта ситуация внезапно перестала доставлять ему удовольствие, и он надеялся, что кузина быстро поест и уйдет.

– Я еще была у маклера, – объяснила Катрин, – поэтому… – Она не закончила фразу, как будто Анри должен был знать, для чего это пояснение о маклере.

Однако он не знал этого и только вопросительно взглянул на нее.

– Я имею в виду, что я не прямым ходом из дома сюда пришла, – добавила Мишо, – иначе забытые часы не были бы проблемой.

– Что? Ах да, – кивнул Анри. – Но они и так не были проблемой, потому что ты, так сказать, пришла чрезвычайно пунктуально.

Их беседа, как ему показалось, протекала ужасно скованно. Словно они не знали друг друга с пеленок, а были чужими людьми, которым нечего сказать друг другу, но которые по какой-то причине должны были вести вежливую и внимательную беседу.

– Да ты садись уже, – сказал Анри. – Я сейчас принесу суп.

Он разлил суп по тарелкам и налил в бокалы вина. Солнце светило достаточно ярко, так что можно было не зажигать свечи, хотя Анри и поставил их на стол. Теперь он был рад, что они оказались не нужны.

– А где Надин? – спросила Катрин после того, как они оба молча минут пять ели суп.

– У своей матери, – почти механически ответил Анри, потому что жена практически всегда была у матери; хотя в следующую секунду он вспомнил, как часто считал последние годы, что Надин находится у Марии, в то время как на самом деле она лежала в объятиях любовника… С губ его сорвался легкий стон.

– Она еще вернется сюда? – спросила Катрин с таким видом, словно это был совершенно нормальный вопрос и словно на самом деле было точно неизвестно, вернется ли Надин еще когда-нибудь.

Это возмутило Анри. Как же она была уверена в собственной правоте, как самонадеянна! Как будто она была членом их семьи. Ему вспомнилось, как Надин часто говорила, когда они – в очередной раз – ругались из-за Катрин: «Ее интересует только власть. Причем власть над тобой! Она всегда будет любым способом добиваться возможности, чтобы оставить для себя лазейку в наш дом. Всегда будет добиваться права голоса и всегда будет вмешиваться в нашу жизнь».

– Конечно, Надин вернется, – сказал Анри резким голосом. – Она – моя жена. Она живет со мной в этом доме. Почему она не должна вернуться после посещения матери?

Катрин вздрогнула от его слов, подняла голову и хотела что-то возразить, но проглотила свои слова. Затем отложила ложку в сторону, хотя ее тарелка еще не была пуста, и спросила:

– А ты не хочешь узнать, зачем я ходила к маклеру?

На самом деле, хотя сознание Анри и зафиксировало слово «маклер», он не придал этому никакого значения. И только теперь ему пришло в голову, что это действительно выглядело странным: какие дела могут быть у Катрин с маклером?

– И?.. – спросил он.

– Я дала ему поручение продать мою квартиру.

Это так удивило Анри, что теперь и он отложил ложку.

– Ты хочешь продать свою квартиру?

– Да. Много за нее я, конечно, не получу, но все же немного больше, чем вложила в нее, как считает маклер. Тогда у меня будет небольшой капитал.

– Да, но зачем?